Разбитый Адам
Шрифт:
«Пострадать хочется!»
Но из числа керженских стяжателей наибольшее потрясение беременность Феклы произвела на юношу по имени Агат. Он младше Феклы на 5 лет и тайно питает к ней чувства любви. И когда он увидел свою обрюхаченную возлюбленную, когда узнал о ее бесчестьи, то любовь его лишь стала более ясной и личной. Не подобающе личной для хлыста.
Широкий лоб, большие серо-зеленые глаза. В их радужной оболочке, кажется, отражаются, воздушные корни, растущие от зрачка. Эти глаза поглощают
«Сестра была в Оргороде, сказала, что Фекла пала… скитается и зарабатывает блудом…» Следующее потрясение достигло ушей Агата спустя три недели после казни Давида. Керженских хлыстов так никуда и не направили. Но юношу беспокоит совсем другое.
«Клеветники!» - в сердцах крикнул он и чистые слезы первой любви брызнули из девственных глаз. Сперва он узнал, что Бог мертв. Потом умерла Любовь…
«Простись… Если она умерла, поцелуй её в холодный лоб. Простись или… нет, не может быть! Я воскресну, любовь жива, любовь воскресит нас! Фекла, Феклушка, я найду тебя, я помогу тебе, потерпи....»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Агат тянул с побегом несколько дней. Но желание вновь увидеть Феклу после того, что он о ней услышал, овладело его существом. Поэтому, когда он вышел в путь, то без остановки прошел все восемь часов пути до центра Оргорода и уснул где-то в подворотне.
– Здравствуйте, я могу здесь найти девушку по имени Фекла?
– Кусову, что ле? – наморщилась старая хлыстовка. – Госпожу? А-а, да, да, понимаю… - осклабилась старуха, - что-что? Ждет она тебя, голубок. Агат, да?
При входе Агата обдал сильный и густой запах мускатного ореха и разврата, не знакомый ему прежде.
– Ах, Здравствуй, мой милый друг! Я ждала тебя.
– Фекла! Я так боялся, что я опоздаю… ты услышала мои мысли?
Фекла улыбнулась и обволокла мальчика руками. Их лица никогда не соприкасались так близко.
– Что это значит? И что ты делаешь здесь? Неужели это… - рука Феклы змеей подбирается к паху девственника.- правда?..
– О чем ты? Ах, да, чуть не забыла! у меня кое-что для тебя есть. Уверена, ты оценишь.
Фекла вышла из комнаты на пару минут.
Агат осмотрелся в просторной полусумрачной комнате. Окна завешаны багровыми занавесками. Между оконными проемами мебель из красного дерева. Но больше всего обращает на себя внимание роскошное ложе, над которым висит картина с распятой Венерой Милосской, вокруг которой ведут хоровод хлысты, готовясь поджечь богиню сладострастия. Агат находится в блудилище.
– Смотри, хочешь? – она показала бутылку вина, кокетливо прижимая и без уловок заметную грудь.
Фекла грациозна, но не как античная богиня, а как плодовитая хлыстовская бабёнка с талией.
– Я сейчас
– Глупенький! Этим напитком ты не сможешь помрачить разум!
«Я не видел Феклу всего лишь три недели, но мне кажется, что она прожила за это время несколько лет» подумал Агат.
– Испив это, ты лишь можешь очистить свое сознание и открыть его для тех скупых остатков Святого Духа, что еще носятся в нашем эфире вместе с хлопьями белого пепла.
– Неужели это…
– Это кровь Христа!
«Невозможно!» пронеслось в уме Агата.
– Но откуда?
– Позаимствовала у нашего Давидочки, во время театрального представления.
– Подожди, мы не можем просто так…
– Можем!
Фекла открыла пробку и стала медленно выливать освященную кровь на свою декольтированную грудь.
Страшное кощунство. Но Мертвый Бог не может отомстить.
– Нет, нет, постой! – не зная, как не допустить проливания крови Христовой на землю, Агат прильнул к Феклиной груди, пытаясь устами собрать освященное вино. Уж лучше в греховное, темное нутро, чем на прах земной.
Фекла засмеялась. Агат не заметил, как его язык уже слизывал вино с обнаженной груди растленной возлюбленной. Кровь мгновенно ударила ему в пах. В его душе срастились похоть и сакральное благолепие, душа и грех.
– Нет, нет! – юноша отпрянул в отчаянии.
– Этого не может быть!
Из глаз юноши брызнули девственные слезы. Он не смог сопротивляться Фекле, утапливающей его голову в липкой от сладкой крови Христовой, пышной груди. Слезы беспомощного юноши делают соски Феклы солеными и жесткими. Все более желанными. Так легко пожирает грех душу, заглатывает от ног – в пару рывков.
Все его лицо в густой крови Распятого. Его взгляд потерян и отчаян. Нет, Фекла уже не растленная девочка. Хладнокровный питон, сожравший плоды Древа Жизни и теперь глазами своими приковавший к себе, вот, чем она стала.
– Невинный мальчик! Теперь ты знаешь, что значит грех и как тесно он сращен с нашим сердцем. Это тебе не книжки читать, поклоны давать. Это грехопадение нашего существа! И для того, чтобы стать подобным Христу, это сердце, что до сих пор, я вижу, толкает твою тщедушную кровь в половой член, это сердце нужно вырвать с корнем!
Она встает на колени и нежно обнимает Агата, сироту, от роду не знающего никакой женской ласки. И развращенно продолжает говорить на уровне паха.
– Но так было при живом Христе. То есть 33 года с начала нашего летоисчисления. А теперь доказали и знают, что Бог мертв.
И для того, чтобы тебе креститься в его смерть… нужно покончить с собой.
Да-да, ты не ослышался. Именно покончить - самому, а не умереть в бессмысленной и постыдной дряхлой старости. Иначе ты не займешь Его место.