Разбойник Чуркин. Том 2. В Сибири

Пастухов Николай

Слух о болезни Акима Петровича быстро разнёсся по посаду и достиг до родных богача-складчика; они, почуя добычу наследства, быстро собрались в доме его. приказчик и врач встретили их, удерживая всю эту саранчу от входа к нему в спальню.

– Почему вы нас не пускаете к нему? – спрашивал какой-то бородач, рекомендовавшийся племянником больного.

– Потому что Аким Петрович опасно болен, – отвечал врач.

– Мне необходимо видеть его, – горячился тот.

– Успеете, вот придёт батюшка, тогда и увидите.

– Мне-то уж, голубчик, дозволь с ним повидаться, –

лезла какая-то пожилая женщина.

– Не могу, – сказано, священника надо подождать.

– Я сестра ему двоюродная.

– Все равно, если бы и родная была, – не пущу.

В зале поднялся шум, слышались голоса, упрекающие врача в том, что он с приказчиком хотят обобрать их родственника. Шум всё усиливался, наконец родственники умирающего ворвались к нему в спальню, но, увидав, что Аким Петрович лежит в бессознательном положении, притихли и начали оглядывать стоявший в комнате железный сундук и, увидав его запертым, успокоились.

– Да вы о чем хлопочете-то? – обратился к ним врач тихим голосом.

– Как о чем? Небось, о наследстве! – отвечал бородатый племянник, уперев руки в боки.

– Напрасно беспокоитесь: есть духовное завещание, по которому вам ничего не будет.

– Врёте вы! – вскричал тот.

– Я прошу вас не шуметь, иначе пошлю за полицией.

– Вот и отлично, тем и лучше, – голосили родственники, и один из них отправился за становым приставом.

Пришёл батюшка со Святыми Дарами, все высыпали к нему навстречу и подошли под благословение.

– Что такое случилось с Акимом Петровичем? – спросил он у врача.

– Плох старик, надо бы его пособоровать и приобщить Святых Тайн, – ответил доктор, вводя священника в комнату больного.

Аким Петрович находился ещё в забытье; батюшка осторожно подошёл к его постели и сел около неё на стул; доктор и приказчик стояли тут же; в спальню начали входить родные больного. Прошло ещё полчаса; старик открыл глаза и уставил их на священника, как бы обрадовавшись его присутствию. Батюшка попросил всех удалиться из спальни и приступил к исповеди; больной отвечал на вопросы его слабым голосом; видимо было, что с каждой минутой силы его падали, а по тому духовник поторопился приобщить его Святых Тайн и пригласил войти родственников, которые обратились к умирающему с вопросами о его последней воле, кому он откажет своё состояние. Аким Петрович на вопросы их отвечать уже не мог и только рукою показал на своего приказчика.

– Что же это значило бы? – спрашивали они друг у друга.

– А то, что все своё состояние он вручает ему, – показывая на счастливца, пояснил им батюшка.

– Ну, как придётся: он ему не родной, мы будем по закону искать и не допустим этого молокососа ни к чему! – заголосили родственники умирающего.

Вошёл становой пристав с урядником. Батюшка приступил к соборованию Акима Петровича, а через полчаса врач объяснил присутствующим, что больной отошёл в вечность. Спальня опустела, все направились в зал. Пристав объявил, что он должен приступить сейчас же к опечатанию винного склада, железного сундука и всего имущества покойного.

– Едва

ли вам придётся исполнить то, о чем вы сейчас сказали, – обратился к приставу врач.

– Не ваше дело вмешиваться в мои распоряжения! – заметил ему тот.

– Мы требуем от его благородия опечатания имущества ради того, чтобы не расхитили принадлежащее нам по наследству, – ввязались родные Акима Петровича.

– Вы тут не при чем! Есть духовное завещание, сказал доктор.

– Где оно? у кого? покажите, – раздались голоса.

– А вот сейчас увидите, – ответил доктор и, вызвав из спальни приказчика, сказал ему:

– Покажите им переданное вам духовное завещание.

– Кому прикажете?

– Мне позвольте, – выступив вперёд, произнёс становой пристав.

Все затаили дыхание. Становой пристав быстро пробежал глазами бумагу, опустил руки, поднял глаза кверху и сказал:

– Да-с, вот она, штука-то какая!

Все уставились на его благородие глаза и недоумевали. Становой пристав начал ходить по комнате с завещанием в руках; доктор стоял, прислонившись к стенке и, ухмыляясь, спросил у его благородия:

– Что же вы не объясните содержания завещания? Все дожидаются.

– Господа, покойный завещает все своё имущество, дом и склад, – угадайте кому?

– Конечно, нам, нам! – заголосили родные.

– Нет-с, не угадали, а вот ему, – показывая на приказчика, громогласно объявил пристав.

Родственники Акима Петровича подступили к становому, желая взять в руки завещание, но приказчик быстро выхватил у него бумагу и спрятал к себе в карман.

– Мы всё-таки просим наложить на всё печати! – волнуясь, кричали заштатные наследники.

– Не могу, завещание законное, хозяин теперь – он, указывая рукою на бывшего приказчика, заключил пристав и направился к выходу.

– А мне как прикажете? – спросил у него урядник.

– Марш за мной! Здесь делать нечего.

– Позвольте, г-н пристав, он мне нужен, заявил приказчик.

– Я говорю вам, – за мной идите, – настаивал пристав, и грозно притопнул ногой на урядника, выходя из дверей.

Произошла пауза.

Приказчик уговорил урядника остаться у него.

– Скинь этот мундир, надевай сюртук, сказал ему приказчик.

– Да разве это возможно? – вопросил тот.

– Теперь мы хозяева, оставайся у меня, ну их совсем со всей их службой.

– Не могу, надо же мне честь-честью отойти: оружие, да бумаги сдать.

– Успеешь ещё, цело всё будет.

Урядник подумал немножко, затем, махнув рукой, снял с себя шашку и мундир, напялил вместо него сюртук своего приятеля приказчика и стал исполнять его приказания. Родные Акима Петровича, озадаченные таким неожиданным для них исходом дела по наследству, перешёптывались между собою и исподлобья поглядывали на своего супостата. Между тем в спальне усопшего происходило омовение его тела, которое вскоре вынесено было в залу и положено на стол. К вечеру пришёл батюшка с причтом и отслужил первую панихиду, на которой из родственников Акима Петровича были только две старушки.