Разбойник Чуркин. Том 2. В Сибири

Пастухов Николай

Возвратясь обратно, молодой человек прошёл в комнатку своего приятеля и рассказал ему, с какою целью приходил к нему батюшка; тот покачал головой, подумал немного и сказал:

– А знаешь ли что? И я с своей стороны посоветовал бы тебе жениться на дочке Степана Сидорыча: девушка получше и покрасивее твоей Степаниды будет и при том родовитая, из купеческого звания.

– Будь она и княгиня, а Степаниду на неё не променяю. Ты меня не обижай.

– Да разве я в обиду тебе говорю?

– Значит, не знаешь меня

хорошо, я дал слово Степаниде и женюсь на ней, потому что люблю эту девушку, и она достойна того.

– Верю, одно только, она из деревенских.

– Довольно об этом, мне и батюшка о том напевал, не вам с ней жить, а мне.

– Ну, и дай Бог святой час, едем за ней. Один день до праздника Рождества остался, нужно приготовиться в дорогу.

И они ударили по рукам.

Тихон Петрович около вечера запер склад и отпустил рабочих на праздник по домам, привёл в порядок свои счета, позвал к себе старика кучера и сказал ему:

– Дай паре гнедых овсеца, вечером они мне понадобятся, да приготовь парные сани.

– Далеко ли думаете, хозяин, отправиться? – спросил у него кучер.

– Не твоё дело об этом спрашивать! Исполняй, что говорят.

– Знамо так, да надо знать, как приготовить: гуськом или на отлёте?

– Делай с отлётом.

– Дороги плохи, гуськом, пожалуй, способнее нам будет ехать.

– Ты дома останешься, мы с Егором Назарычем поедем на Реши, туда дорога торная.

– Слушаю, хозяин, будет готово.

У приятелей сборы были недолгие: Тихон Петрович на всякий случай положил в бумажник несколько сот рублей. «Может, они и потребуются на что-нибудь», подумал он.

– Не захватить ли нам какого оружия? – предложил Егор Назарыч.

– А на что оно тебе?

– Дорога опасная, при случае от волков отбиться, теперь Святки, бегают они.

– Можно, возьми вон шпагу, она над сундуком висит.

– Кстати и револьвер захвачу, ему места немного понадобится, положил в карман, и всё тут.

– Ну, как знаешь, бери.

– Заряжен он или нет?

– Посмотри, заряды в столике находятся.

На дворе начинало смеркаться, сорокаградусный мороз постукивал в стену; кучер, по приказанию хозяина, принялся запрягать лошадей и ворчал про себя:, «зачем это его туда несёт под такой великий праздник?» На двор вышел Егор Назарыч и спросил у дедушки:

– Что, дядя Кузьма, скоро, что ли, запряжёшь?

– Сейчас можно садиться, – ответил тот.

– Не забудь овсеца в торбочку всыпать, да сена по больше положить, а потом зайди кверху, да ковром сиденье покрой.

– Ладно, приду.

Когда всё было готово, дядя Кузьма подвёл лошадок к. крыльцу, доложил о том своему хозяину, а сам отправился отпирать ворота. Через десять минут путники выехали со двора. Тихон Петрович сам управлял лошадьми, и они, как вихрь, понеслись по дороге на Реши.

– Экие кони! золото! – говорил

Егор Назарыч. – Только украсть, да уехать на них.

– Тысячные, – потряхивая вожжами, добавил его спутник.

– А ночь-то, ночь, светлая, хоть книгу читай.

– Счастлива ли она только будет! – вздохнув, протянул Тихон Петрович.

– Авось, ничего, обойдётся благополучно, а дорожка-то какая, точно по стеклу летим, давно такой не было. Дай лошадкам-то передохнуть, вишь, как ты их гонишь.

– Ничего, снесут, опоздаем, хуже будет, – отвечал Тихон Петрович, покрикивая: «Эх, голубчики, выручайте хозяина!»

Так они проехали уже несколько десятков вёрст, взглянули на часы, было около двенадцати, а по приметам, до Решей было ещё около десяти вёрст. Тихон Петрович приналёг на коней, и через какой-нибудь час времени они выехали из лесу и увидали макушки домов деревни Реши.

– Кажись, вовремя приедем. Постой-ка, не благовестят ли в селе к заутрени? – сказал Егор Назарыч.

– Далеко оно отсюда, пожалуй, и не услышишь.

– По морозу звон за десять вёрст слышен бывает.

Лошадки остановились, путники прислушались, но в поле было тихо, как в могиле.

– Нет ещё, знать, не ударяли, – проговорил бывший урядник, – трогай с Богом, да не торопись, шажком до берёмся.

Тихон Петрович сдержал лошадок и с замирающим от волнения сердцем въехал в деревню.

Глава 74

В Решах между тем всё обстояло благополучно; Чуркин с Осипом не оставляли мысли порешить со Стёпанидой; они составили новый план: убить её на второй день праздника не в доме её отца, а вызвать вечерком к своей домовой хозяйке и на обратном пути подстеречь красавицу на улице. Исполнить этот замысел взял на себя каторжник.

– Я сразу её положу, – говорил он ночью, накануне Рождества, сидя с разбойником в светлице.

– А если промах дашь? – сказал Чуркин.

– Будь уверен, атаман, этого не случится! – ответил он.

– «Жаль её», – подумал Чуркин, лёжа навзничь на своей постели.

В эту минуту в светлицу вошла Ирина Ефимовна и сказала:

– Вася, тебе письмо от кого-то!

Разбойник быстро приподнялся с логовища, взял конверт и спросил у жены:

– Кто принёс?

– Не знаю, какой-то мужичок подал.

– Где он?

– Ушёл и ничего не сказал.

– Ну, ладно, ступай.

Ирина Ефимовна вышла. Чуркин вскрыл письмо, вынул из него паспорт на имя Кишинёвской мещанки Ирины Андреевой Поляковой и положил его в карман, объяснив Осипу, что это был паспорт для его жены.

– Откуда же он прислан? – спросил тот.

– Из Туретчины; откуда и мне высылают.

– Значит, и там у тебя приятели имеются?

– Ещё бы. Без них ничего не поделаешь.

– Неужели же нарочный оттуда доставил?