Разгадай мою смерть
Шрифт:
Говорить, говорить — единственный способ выиграть несколько драгоценных минут жизни и узнать правду.
— Да, дурацкий промах, — ответил он. — Видишь, я не профессионал. Не умею лгать и изворачиваться.
Умел, и еще как. Он манипулировал мной с самого начала, направляя разговор в нужную сторону и уходя от вопросов. Все эти два месяца — и когда я разыскивала твою медицинскую карту, и когда пыталась выяснить, кто руководил экспериментальным лечением в больнице Святой Анны — Уильям делал так, чтобы у меня не появилось какой-либо информации, и даже придумал себе отговорку, на случай если его поведение
— Клянусь, я не собирался ее убивать! Камень в окно швырнул какой-то хулиган, а не я. Тесс просто подумала, что целились в нее.
Теперь он связывал мои ноги бечевкой.
— А колыбельная? — спросила я.
— Я запаниковал, сделал первое, что пришло мне в голову. Взял диск в послеродовой палате, зачем-то принес домой. Я ничего не продумывал специально, понимаешь? Откуда мне было знать, что она запишет колыбельную на пленку? У кого сейчас остались древние телефоны с пленочными кассетами? Все давно пользуются голосовой почтой.
Уильям разрывался между мелочами обыденной жизни и тяжким ужасом совершенного убийства. Чудовищность его преступления увязла в сетях незначительных деталей, повседневных пустяков.
— Ты знал, что анализы Митча не доказательство, потому что Касе все равно не поверят.
— В худшем случае ты бы отнесла бумаги ее дружка в полицию и выставила себя дурой.
— Но ты вел себя так, чтобы я тебе доверяла.
— Ты сама затеяла эту игру. Не оставила мне выбора.
Уильям завоевал мое доверие еще до того, как принес анализы Митча, задолго до того. Ему помогла моя неуверенность в себе. Глядя на Уильяма, я испытывала тревогу, обычную для меня в обществе красивого мужчины, и не задумывалась всерьез, что его тоже можно подозревать в убийстве, а потому не придала значения своему беспокойству. Во всей этой истории Уильям был единственным, чьи поступки я связывала с собой, а не с тобой.
Однако я слишком надолго замолчала; нельзя допускать, чтобы пауза затягивалась.
— И это ты, а не доктор Николс обнаружил тот самый ген?
— Да. Хьюго — отличный малый, хоть и посредственность.
Рассказы про доктора Николса оказались одновременно ложью и хвастовством. Уильям с самого начала оговаривал коллегу, умело отводя подозрения от себя. Коварный план был просчитан до мелочей.
— Идиоты из комитета по этике в Имперском колледже запретили мне проводить испытания на людях, — продолжал Уильям. — Трусливые глупцы, они не видели будущего, как видел его я. Только представь: ген, отвечающий за скачок интеллекта. Понимаешь, что это значит? А потом на меня вышло руководство «Хром-Мед». Я поставил лишь одно условие: тесты на людях.
— И они согласились?
— Меня обманули. Я…
— И ты им поверил? В совете директоров «Хром-Мед» сидят не дураки, я читала их биографии. Им просто выгодно, чтобы кто-то делал за них черную работу, а если что-то пойдет не так, взял вину на себя.
Уильям покачал головой, но я видела, что задела его. Передо мной открылся проход, и я сломя голову помчалась по нему.
— Генетическое улучшение свойств организма — вот где зарыты деньги! Как только правительство даст разрешение, генная инженерия начнет приносить космические прибыли. «Хром-Мед»
— Этого нельзя знать наверняка.
— Уильям, тебя использовали.
Слишком напуганная, я допустила ошибку. Моим словам не хватило нужной убедительности. Я лишь уколола самолюбие Уильяма и раздразнила его гнев. Если раньше он держал нож почти небрежно, то теперь стиснул рукоятку так, что побелели костяшки пальцев.
— Расскажи про испытания на людях. Как все произошло?
Уильям по-прежнему сжимал нож, но пальцы вновь порозовели — хватка немного ослабела. В другой руке у него был фонарик. Он хорошо подготовился: нож, фонарь, цепь от велосипеда — пародия на снаряжение для бойскаутского похода. Чем еще он запасся?
Мистер Райт взял мою руку в свою ладонь, и меня вновь переполняет благодарность. Я больше не отторгаю искреннюю доброту.
— Уильям рассказал, что ген, который он открыл, в организме человека контролирует две совершенно не связанные функции: память и работу легочной системы. Это означает, что при рождении младенцы не способны самостоятельно дышать.
Тесс, родная, прости.
Уильям сказал, что если немедленно провести интубацию новорожденного, сделать так, чтобы он задышал самостоятельно, то все будет хорошо. Ребенок выживет.
Он заставил меня лечь на пол. Сырость бетона холодила левый бок, забираясь все выше. Я попыталась шевельнуться, но руки и ноги налились тяжестью. Наверное, Уильям подсыпал мне в чай снотворное. Не молчать, говорить — только так я могла продлить себе жизнь.
— Но ты ничего не сделал, чтобы они начали дышать, так? И Ксавье, и ребенок Хэтти…
— Я тут ни при чем. Это редкая патология легких, у кого-нибудь из врачей непременно возникли бы вопросы. В отсутствие посторонних я легко решил бы проблему. Мне мешали люди, те, что постоянно толпились вокруг.
— Значит, ты скрыл истинную причину смерти новорожденных?
— Я не мог рисковать.
— А как же я? Ты же не собираешься инсценировать мое самоубийство, как поступил с Тесс? Во второй раз полиция обязательно почует неладное.
— Инсценировать? Можно подумать, я — режиссер. Еще раз повторяю, я не собирался никого убивать. Сама видишь, сколько допущено ошибок. Да, я тщательно планировал свою исследовательскую работу и окончательные испытания, но не чью-то смерть. Мне пришлось на это пойти. Господи, я ведь даже давал им деньги, не задумываясь о том, что выплаты могут вызвать подозрение. К тому же я не предполагал, что пациентки станут общаться между собой.
— Так зачем платил?
— Исключительно из добрых побуждений. Чтобы будущие матери как следует питались, чтобы плод развивался в благоприятных условиях. Я давал деньги на еду, а не на чертовы пеленки!
Я не осмелилась спросить, сколько всего было жертв. Не хотела знать об этом, умирая. Но кое-что мне еще предстояло выяснить.
— Почему ты выбрал Тесс? Из-за того, что у нее не было мужа? Или из-за бедности?
— Плюс ко всему она была католичкой. Католички гораздо реже прочих женщин делают аборт, когда узнают, что будущий ребенок болен.