Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы
Шрифт:
– Разменяйте на жетоны на все, – Олег смотрел кассирше в глаза, и та тоже, не отводя от него испуганного взгляда, высыпала на стойку рядом с блюдцем горсть мелочи.
Олег уже уверенно без очереди прошёл в кабинку и набрал номер.
– Але, мам, привет, что случилось?– и задержал дыхание.
– Сынок, ты?! Это ты? – забил шорох помех родной голос.
– Да я, я! Телеграмму твою получил, что случилось?
– Ничего не случилось. Ты почему не пишешь и не звонишь? Ты заболел? У тебя неприятности? Тебя в город не выпускают?
– Мам, точно ничего не случилось?
– Да нет же, у нас все нормально.
– Ну не два, а чуть больше одного. И пишу я, пишу, просто большое письмо получается, некогда закончить, вот на днях закончу и сразу отправлю, – успокоившись, на ходу придумывал Олег и тут же дал себе слово на неделе написать листа три.
– Как у вас погода, ты не мёрзнешь? У нас дожди уже два дня и холодно.
– Не, нормально, у нас жара стояла всё время, но, значит, скоро и у нас похолодает, – Олег держал трубку тремя пальцами, на отлёте, стараясь, чтобы кровь не капала на яркие немецкие лохмотья.
– Ты там одевайся потеплее, слышишь.
– Ага, конечно, не волнуйся, – Олег поёжился, вспомнив любовь старшины к форме номер раз «трусы в сапоги» до первых белых мух.
– Папа спрашивает, как учёба?
– Да без проблем, пока лекции в основном, начитка, всё нормально.
– Смотри, не запускай!
– Конечно. Ну, давай Наташку ещё на пару слов.
Олег поболтал с сестрой, вернее послушал её безостановочный трёп на тему школы, учителей, подружек и всего остального, периодически подбрасывая монетки в щелкающий автомат, и попрощавшись со всеми, повесил трубку.
Открыв дверь кабинки, оглянулся на тёмные лужицу на полу и, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, быстро вышел на совсем уже тёмную улицу.
Prestissimo
Обежав по дуге район, опасаясь новой встречи с неудовлетворёнными милиционерами-собаководами, Олег, осмотрясь, выбежал к забору такого родного и безопасного училища, и быстро перепрыгнул домой, мягко присев на газон возле аллеи с туями. Привстав, сделал шаг и…
– Товарищ курсант, ко мне! – из-за темноты дерева вышел майор Гладкий, помощник дежурного по училищу, старший преподаватель кафедры физподготовки, бегун, гимнаст, большой сторонник уставных порядков и известный охотник за самовольщиками.
«А вот это уже перебор», – подумал Скворцов. И тут вдруг все психологическое напряжение сегодняшнего дня, дикая усталость, антипатия к майору и чувство внезапной безысходности, когда уже, казалось бы, все закончилось, выплеснули из спокойного и вежливого Олега невозможное:
– Да пош-шёл ты…! – неожиданно для самого себя, с чувством сказал Олег и, отвернув лицо, сразу стартанул в сторону.
Он тут же пожалел о своих словах, потому что, во-первых, майор их, вроде бы, не заслуживал, а во-вторых, теперь догнать Олега стало для него не просто службой, как он её понимал, а делом принципа. Хотя, странное дело, после высказанного, Олегу стало как-то легче и веселее бежать.
«Зря я сегодня так с утра на футболе выкладывался», – думал он, – настраивая дыхание. Курилка, лазарет, казармы, ещё курилка, спортплощадки, всё пролетало мимо со скоростью поезда. Майор был зол, но в сапогах,
Piano
Через некоторое время – Олег так и не понял – пять минут или полчаса, прозвучало: «Дежурный по курсу, на выход!»
– Товарищ майор, за время моего дежурства происшествий не случилось!
– К вам сейчас кто-то заходил в спортивной форме?
– Никак нет!
– Если найду, пойдёте на гауптвахту, товарищ курсант, – и хромовые сапоги медленно зашагали по центральному проходу, останавливаясь, приседая, и снова медленно шагая, поскрипывали, проходя до конца кубрика. Олег перестал дышать и двигаться. Замер.
Конечно, ему повезло. На пятом курсе порядок был ещё тот. Одеяла с кроватей свисали до пола, под кроватями валялись чемоданы и сумки, и майору, чтоб просмотреть оба кубрика, пришлось бы всё это везде отодвигать и оттягивать. Кроме того, он уже наверняка снял запал на предыдущих двух этажах и сейчас просто дорабатывал до конца. После того, как майор вышел, Олег полежал ещё минут пять, осторожно покинул своё в буквальном смысле слова убежище, кивнул «Спасибо» дневальному и, тихо спустившись на первый этаж, зашёл в свою казарму уже в одних трусах, держа костюм подмышкой.
Lacrimoso
И тут же наткнулся на Котова.
– О! А я уже волноваться начал. Как дела, дозвонился, всё нормально? – Димка улыбался, хотя в глазах застыл невысказанный вопрос.
Олег молчал.
– А где ты щёку так расцарапал и подбородок разодрал? Ого, вон кровь капает, – Димка опустил глаза,– а с коленями что? А руки!! Ха-га, ты что, под бульдозер попал? А где… – Димка замолчал, на глазах меняясь в лице. Потом открыл рот, желая что-то сказать, и снова закрыл. Потом опять открыл:
– И что это такое? И где, интересно, мой блестящий воздушный шарик? И откуда, интересно, взялась тут эта тряпочка? – он потянул скомканный костюм из-под Олеговой руки и, развернув, встряхнул на вытянутых руках. Потом поднял и посмотрел сквозь него на лампу. Потом опять скомкал и вернул Олегу:
– Держи, он теперь твой. Дарю. А сейчас – бегом в умывальник и надень на себя что-нибудь, пока старшина не засёк, потом в лазарет сходим, покурим, расскажешь. Так дома-то все в порядке? Чё молчишь? Открой воздухозаборник, давай рассказывай.