Разговорчики в строю
Шрифт:
– Ну вот, - обвел рукой Сапожников небольшое поле, - здесь нам предстоит работать.
Наметанным взглядом Вован окинул территорию:
– Че-то я не вижу тут никакого железа-то. Нам же железо грузить.
– Не железо, а металл, - поправил его Сапожников, и они пошли вслед за старшим офицером к наваленным несколько левее картонным коробкам из-под масла и маргарина. Разбросав упаковку, майор показал пальцем себе под ноги.
– Вот здесь все закопано. Надо брать лопаты и вытаскивать.
– А че там?
– Там аккуратно нарезанный кабель. Тонны полторы,
– с надеждой спросил майор.
– А то вот мы сами как-то не удосужились…
– Кабель?
– Ну да. Там медь.
– Давайте выкапывайте, - уже обратился Вован к Мудрецкому, - а потом посчитаемся, че и сколько.
– Ну а сколько вы заплатите за килограмм?
– с надеждой начал торговаться Сапожников.
– Ну че? У нас весов нет. У нас вон вместо весов Колян есть. Колян, иди сюда, - позвал лысый и жилистый своего напарника. Из кабины «КамАЗа» вылез Коля. Подошел, пожал руку Сапожникову, и майор поморщился от боли.
– Ну вот, это наши весы. Колян каждый день качается, он знает примерно, че сколько весит. Вот и будет взвешивать. Ему можно доверять - не обманет.
На Простакова, Резину и Валета пришлось всего две саперные лопатки. Орудие труда не досталось именно пассивному Фролу, соображавшему на шаг вперед. Но Резинкин, пристально поглядев на него, всучил ему в руки инструмент:
– На-ка, помаши. А то ты четыре часа тащился, а я в это время за рулем сидел.
У Фрола имелись зачатки совести, и он принялся ковырять землю вместе с Простаковым. Мудрецкий успел еще до посадки по машинам пообещать солдатам хорошую хавку, и сейчас он хотел, чтобы они работали, а, не дай бог, не застопорились и не начали выяснять, кому и сколько делать. Шевелили руками быстро, тем более что остальные, стоявшие и смотревшие на то, как двое работают, время от времени давали ненужные советы и поторапливали, потому как вроде у Сапожникова всего один час свободного времени, дальше он должен куда-то срочно ехать.
Когда сто пятьдесят трехметровых отрезков были загружены в кузов, майор с Вованом отошли в сторону. Лысый в кожанке достал из нагрудного кармана баксы.
– Курс ты знаешь, да? Короче, за каждую эту палку, - он показал на кузов «КамАЗа», - я тебе заплачу… - он поднял глаза кверху, - скажем, по два бакса. Итого получается триста грин.
– Он отдал ему три сотенные бумажки.
Сапожников выкрикнул так, что было слышно всем:
– Но это очень мало!!!
Вован сделал злую рожу и вплотную приблизился к майору:
– Зато сразу и без шума. Да и никто никогда не узнает, что ты свою родину на куски распродаешь. Или думаешь, что не найдется добрый человек, который сообщит ментам о твоих проделках? Тогда прощай звание и хорошая пенсия. Подумай.
– Он сам расстегнул майору нагрудный карман, засунул туда три сотни баксов и похлопал его по плечу.
– Не расслабляйся, мужик. У тебя все еще впереди. Будет еще что-нибудь - звони Стойлохрякову. Понял? И не расслабляйся.
– Он снова похлопал его по плечу. Майор стоял опущенный.
– Все. Едем.
–
– А у тебя теперь бабла полно. Ты сам доберешься до своей части.
Мудрецкий не ожидал от Вована, что тот будет так агрессивно вести дела. Сколько он там заплатил ему за этот кабель - осталось неизвестным для остальных, только слышали, что, по мнению продавца, сумма была маленькой. Но кто же будет особо выкобениваться в таких делах? И это прекрасно понимал Вован.
Попрыгали по машинам и покатили дальше.
К вечеру они должны были подняться на север и оказаться в селе Утевка - это примерно три часа в обратную сторону. Там они и планировали заночевать, закрыв за первые сутки два пункта.
Намотавшись на погрузке, Простаков дремал. По дороге подсуетились и купили в ларьках простенькой жратвы: консервов, печенья, газировки и пива. И ехали, расслабляясь.
Мудрецкому даже не пришлось тратить выданную Стойлохряковым штуку - за все платил довольный Вован, явно рассчитывающий получить с продажи этой меди хороший барыш. Он ведь спокойно мог сообщить Шпындрюку сумму в два раза больше той, что сейчас отдал майору.
Вообще, в этой поездке Вован планировал кидать всех и каждого, прекрасно понимая, что офицеры рыпаться не будут. Если они такие трусы, что сами не рискнули продавать цветмет, что же говорить о том, что они не будут возникать против того, что он их немножко подожмет.
Колеса монотонно накручивали километры, приближая путешественников к очередному пункту назначения. Небольшое село под замысловатым названием Утевка расположилось примерно на полпути между Самарой и Бузулуком.
Новую жизнь в загибающееся поселение четыре года назад вдохнули вынужденные переселенцы из бывших союзных республик. В поселке не было ни одного брошенного дома. Из-за того что люди приезжали сюда уже в течение нескольких лет, село разрасталось и жило полноценной жизнью.
Одно время пришедшая в негодность, обветшавшая церковь теперь стояла на холме заново расписанная, а вокруг нее было все чистенько и прибрано. Церковь, как в дореволюционные времена, стала гордостью новых поселенцев и старых жителей села. Сюда по воскресеньям было не стыдно прийти и в располагающей спокойной обстановке пообщаться с Богом.
Немудрено, что, въехав в село, первое, что бросилось в глаза, - это именно церквушка, возвышавшаяся на холме над всем поселком, который рос в обе стороны от проходящей через него трассы.
Машины подходили к пункту назначения со стороны Бузулука.
– Ну че, в какую сторону?
– справился Вован, не зная, куда дальше ехать.
Судя по листочкам, выданным Стойлохряковым, сейчас им нужно было свернуть снова налево. Так и сделали.
По проселочной дороге стали уходить все дальше, дальше в поля. Забрались на пригорок, с которого уже в темноте увидели в низине несколько фонарей, освещавших контуры невысокого здания плюс бетонный забор.
– Нам, судя по всему, туда.
– Лейтенант показал пальцем вниз на объект.