Разговорчики в строю
Шрифт:
Комбат схватился за голову и подошел к полевому телефону. Добравшись до лежащего на топчане Мудрецкого, он поднял его и попросил к телефону Резинкина, зная, что сейчас того в парке быть не может.
– Он спит, товарищ подполковник, - оправдывался Юра.
– Тогда Простакова. Тоже спит?
– Мудрецкий припух, поняв, что парни влетели.
– Вот что я тебе скажу, лейтенант, с Новым годом!
– Да это, товарищ подполковник… - забубнил Мудрецкий.
Но комбат перебил его:
– Молись, чтобы эта поездка закончилась без происшествий!
– Слушаюсь, товарищ подполковник.
Мудрецкий первым
«БМП» неслась по плохо расчищенной дороге. Внутри были Лизочка, Простаков и, само собой разумеется, Резинкин. Леха, очутившись в замкнутом пространстве с такой дородной, аппетитной женщиной, вначале поинтересовался у нее, как прошел Новый год. И, услышав в ответ: «Хорошо», приблизился к Лизе, которая никуда не могла от него деться, и предложил ей для начала попробовать самогону из банки.
– Мне домой надо!
Оставив идею с самогоном, Леха пригнул Лизу к себе и отпустил ей прекрасный засос. Как пышная девушка ни напрягалась, из Лехиных объятий выбраться она так и не смогла.
Когда Резинкин причалил к воротам парка, Леха, довольный, лежал на распробованной медсестре и улыбался, изредка целуя ее в губы.
– Что же мне теперь делать?
– выла она, сбрасывая с себя мужика и оправляясь.
– Как чего?
– не понимал он.
– Пойдем, будешь с нами Новый год встречать, а завтра утром мы тебя домой отвезем. Щас ведь не видно ни черта.
Вылезли из машины. Резинкин остался сидеть, так как ему еще тачку на стоянку ставить. Открыв ворота, Простаков запустил технику. После этого они вошли в кунг.
Увидев перед собой знакомую медсестру Лизу, которая, похоже, была подшофе и в растрепанных чувствах, Юра предложил даме табурет и неопорожненный котелок с картофельным пюре. Лиза отрицательно покачала головой и постучала остренькими коготками по поставленной на стол трехлитровой банке самогона. Вошел Резинкин. Юра, прежде чем начать разливать продукт, сообщил, что комбат в курсе. Но Лизочка покачала головой, взглянула из-под бровей на Простакова, а затем сообщила солдатам о невозможности товарища комбата выступать по данному инциденту, так как в противном случае она сама на него в суд подаст за стрельбу в попу сигнальной ракетой. После чего она показала собственный тулуп:
– И, вообще, я буду из армии увольняться, - сообщила она.
Поскольку в коллективе не было кадровых военных, то никто это не воспринял как личное оскорбление. А проснувшийся и севший на кушетке Фрол, проморгавшись, сообщил собственное мнение:
– А тебя никто не осуждает. Вообще, непонятно, как ты здесь оказалась. Мы спим и видим, как бы свалить отсюда, а ты вот служишь по доброй воле.
Несмотря на расстройство Лизочки по поводу стрельбы в ее пышные места и ее жгучее желание убраться из армии, первый тост на самогоне подняли за службу, так как ничего иного на ум, сидя первого января в ночь в военном парке, прийти не может. Простаков, остограммившись, приобнял Лизу на глазах у остальных и прошептал ей на ухо сладкий комплимент про ее великолепную грудь. Лиза хихикнула, оттолкнула его от себя и предложила мальчикам выпить еще. Никто не отказался, и вскоре трехлитровая банка была ополовинена,
Когда утром первого января выведенный из себя ночной пальбой комбат приехал в парк и открыл дверь кунга, то перед его глазами предстало подобие поля боя, только ран у бойцов не было. Мудрецкий храпел. На втором лежаке Резинкин, затолкав в угол Фрола, спал без задних ног. А внизу на полу лежал Простаков, накрывшись телесами Лизы, при этом и парень, и девка крепко-крепко спали.
Поглядев на последствия урагана, комбат захлопнул дверь, сел на завалинку и закурил. Холодец, приехавший вместе с ним, вытаращил глаза, склонился над подполковником.
– Ну, что там?
Комбат сделал глубокую затяжку и, выпустив дым в ясное небо, улыбнулся:
– Ничего. Новый год и тут был.
Глава 6
Ночь. В комнате сопит дежурный офицер, а через коридор за дверью, что напротив, в каптерке, идет игра в карты. Не спится после воплей Холодца. А дело-то плевое: дали им лопаты и сказали: «Копайте!» И они копали. Только перерубили какой-то кабель. Говорят, хорошо, что, когда рубили, никого током не убило. И сейчас Валетов, Простаков и Резинкин были счастливы тем, что остались живы, и тем, что на них только покричали. А кабель менять придется.
Больше всего Валетова злил тот факт, что канаву им приказали копать в марте месяце, когда земля еще студеная, и пришлось ее ломом долбить, пока не дошли до мягкой почвы. Младший сержант Простаков, к большому удовольствию мелкого, не вел себя, как сволочь, то есть не заставлял слишком много бедного маленького мальчика махать ломом - сам большую часть работы проделал. Даже товарищ ефрейтор Резинкин, и тот не остался в стороне. Как-то уж получилось здорово, что в парке все вверенные ему машины могут завестись, а если всю работу выполнил, значит, добро пожаловать на траншеи. Что и пришлось Витьку пережить сегодня вместе с остальными корешами.
Витек то и дело поглядывал на истертые в кровь руки.
«Когда ж это закончится?» - подумал он. И тут его озарило.
– Мужики, нам осталось-то всего один год отслужить. Год остался! Половина позади! Если отпуск выкинуть, как раз год.
– Да, - соглашался Фрол, заглядывая к Простакову.
– Че ты смотришь-то?
– обижался Леха, убирая карты в сторону.
– Да ниче, ниче, - успокаивал его Фрол.
– Ты ведь все равно эту игру не знаешь, тебе объяснять надо.
– Че это я покер не знаю. Знаю покер, - оправдывался Леха, глядя на стопочку сигарет около Валетова.
– Да плохо знаешь.
– Фрол глядел на Резинкина и подмигивал тому.
– Че это вы еще перемигиваетесь?!
– воскликнул Простаков с обидой. Он проиграл уже десять раз кряду и не понимал, почему к нему не идет карта.
Сегодня был первый вечер, когда Простакова Витек с Фролом решили научить играть в покер, и успехи тот делал неплохие. Где-то раз на пятнадцатый, когда сигарет у Лехи больше не осталось и играли на интерес, Гулливер воскликнул, что он выиграл, и бросил на стол карты. Все увидели два туза и три дамы.