Разгром конвоя PQ-17
Шрифт:
Где же фактически находился в это время немецкий линейный флот? В 15.00 5 июля немецкая эскадра в составе «Тирпица», «Хиппера», «Шеера» и семи эсминцев, пройдя шхерными фарватерами, вышла в открытое море в районе острова Рольвсё. Для немецкого командования в Берлине перспективы представлялись исключительно оптимистичными: и крейсерские силы прикрытия союзников и их линейный флот следовали, согласно донесениям разведки, на запад, а военные корабли, сопровождавшие суда рассредоточенного конвоя, вряд ли представляли собой что-либо большее, чем несколько отдельных крейсеров и эсминцев. Если корабли немецкой эскадры правильно используют донесения самолетов и подводных лодок, они, несомненно, добьются успеха, несмотря на то, что суда конвоя были теперь рассредоточены.
После пяти часов следования открытым морем корабли немецкой эскадры были обнаружены
«Весьма срочно. По флоту. Два линейных корабля и восемь эсминцев в точке 71°24 с. ш. и 23°40 в. д. (17.00 В/5)».
Зная о том, что их обнаружили, «Тирпиц» и эскортирующие его корабли продолжали следовать в северо-восточном направлении. Немногим более часа позднее немецкие тяжелые корабли обнаружил также патрулировавший в районе мыса Нордкап английский разведывательный самолет, который передал в эфир следующее сообщение:
«Весьма срочно. По флоту. Одиннадцать неопознанных кораблей в точке 71o31 с. ш. и 27°10 в. д. Курс 65°, скорость 10 узлов (18.16/В5)».
За несколько минут до 20.30 5 июля союзники обнаружили всю немецкую эскадру еще раз, причем корабли по-прежнему шли на северо-восток, в направлении рассредоточенного конвоя. На этот раз немецкие корабли были обнаружены английской подводной лодкой «Аншейкн» (командир лейтенант Уэстмакотт). В 21.49 донесение о первом из этих обнаружений было получено на кораблях адмирала Тови. Попытка немецких кораблей выйти в Баренцево море незамеченными вряд ли была бы менее успешной, если бы даже они заблаговременно объявили об этом намерении по радио клером.
Командование в Берлине пришло в ужас: немецкая радиоразведка перехватила первое и второе донесения об обнаружении своих кораблей. Первая реакция сводилась к следующему: столь раннее обнаружение немецких кораблей может позволить эскадре линейных кораблей противника своевременно подойти с запада с целью перехватить немецкие корабли на пути их возвращения после атаки судов конвоя.
В Киле командующий ВМС группы «Север» Карле все еще не считал риск слишком большим, чтобы прекратить операцию, хотя и был обеспокоен выходом кораблей в открытое море не в районе Нордкина, а у острова Рольвсё, что привело как раз к тем последствиям, которых он хотел избежать. Несмотря на то, что о выходе немецких кораблей в море и о направлении их движения противнику стало известно раньше, чем рассчитывали, Карле все же считал, что эскадра союзников находится на достаточно большом удалении и вряд ли рискнет войти в норвежские воды. Карле передал свое мнение по телефону и телетайпу в штаб руководства войной на море в Берлине. Одновременно он донес в Берлин, что в 19.45, то есть вскоре после обнаружения союзниками немецких кораблей, противник начал усиленно забивать работу немецких радиостанций, в результате чего радиосвязь с Северной Норвегией нарушилась. Это положение воспринималось как зловещее предзнаменование: противник впервые прибегал к таким действиям, а глушение станций было настолько эффективным, что даже после того, как немцы перешли на другую схему связи, они расшифровывали радиограммы с большим трудом. Радиостанция «Тирпица» перехватила первое донесение противника об обнаружении немецкой эскадры, но не смогла сообщить об этом в Киль из-за помех на частоте, которую она использовала.
Немецкий штаб руководства войной на море считал, что неожиданное введение противником глушения радиосвязи является доказательством того, что английское адмиралтейство кто-то «информировал» о выходе немецких кораблей в море.
Между штабом Редера в Берлине и командующим ВМС группы «Север» в Киле немедленно состоялся обмен мнениями по телефону. В конечном итоге Карлса убедили в том, что противник все же сможет перебросить свои тяжелые корабли и авианосец и отрезать пути отступления для немецких кораблей. К этому заключению пришли, исходя из казавшегося неоспоримым предположения, что союзники пойдут на любой риск, лишь бы вызвать на бой такие заманчивые объекты для атаки, как «Тирпиц», «Хиппер» и «Шеёр».
Командующий ВМС группы «Север» был поставлен перед необходимостью выбора одного из трех альтернативных образов действий: пойти на риск и продолжать операцию; продолжать операцию только до того момента, после которого противник все еще не сможет перехватить возвращающиеся немецкие корабли; отказаться от операции вообще и поставить задачу разгрома
Как теперь известно, первый образ действий оказался бы для немцев безопасным: Флот метрополии отклонил предложение адмиралтейства, согласно которому линейные силы союзников должны были бы на этом этапе вступить в бой с «Тирпицем». Но генерал-адмирал Карле в Киле сознавал, что, если придерживаться указаний фюрера, проведение операции необходимо прекратить вообще, так как возможность конфронтации с авианосцем союзников полностью не исключалась. Тем не менее и в штабе ВМС группы «Север» в Киле, и в оперативном управлении штаба руководства войной на море в Берлине считали, что, если пренебречь указаниями фюрера и предоставить Карлсу свободу действий, риск, связанный с продолжением операции оправдан и вполне соразмерим с представлявшимися возможностями. Окончательное решение должен был принять адмирал Редер.
«Вполне сознавая» всю ответственность перед фюрером, если речь шла о «риске потерять наши немногие, но весьма ценные корабли», Редер приказал прекратить операцию «Найтс мув». Риск был слишком велик, чтобы быть оправданным тем небольшим успехом, которого могли добиться корабли в действиях против конвоя, уже значительно потрепанного немецкой авиацией и подводными лодками. В 21.15 командующий ВМС группы «Север» направил Шнивинду зашифрованные совершенно секретным кодом сигнал «KR-KR» и слово «дробь». Вскоре после этого Карле донес Редеру, что Шнивинду приказано возвратиться в базу, а подводные лодки в Арктике снова переданы в оперативное подчинение адмирала Шмундта. В 21.50 немецкая эскадра линейных кораблей повернула на обратный курс и в 03.30 б июля снова вошла в прибрежные воды.
Немецкий штаб руководства войной на море комментировал события следующим образом: «Вторая попытка ввести в действие наши тяжелые корабли против конвоев, следующих в Мурманск и Архангельск, оказалась безуспешной. Любая попытка вывести наши линейные силы в море расстраивается из-за желания фюрера любой ценой избежать риска потери или поражения кораблей». Было очевидно, что подобные операции могли проводиться только при условии полного отсутствия опасности поражения, особенно со стороны авианосцев противника. Такие условия реально существовали во время операции «Найтс мув», и они вряд ли повторятся в будущих операциях против конвоев PQ. Несмотря на отрицательное воздействие, оказанное возвращением кораблей на немецких моряков, генерал-адмирал Карле был вынужден согласиться с тем, что принятое решение было правильным: «Если бы операция и была частично выполнена в период с 20.00 5 июля по 01.00 6 июля, она, вероятно, привела бы к воздушной атаке <наших кораблей>, если наши силы не обнаружили бы достаточно быстро те три судна, которые, как считают, пришли в Мурманск».
Для адмирала Шнивинда приказ о возвращении кораблей, конечно, явился горьким разочарованием. Основной причиной неиспользования возможностей своевременно атаковать конвой он считал слишком рассредоточенную организацию командования немецкого военно-морского флота. Он настаивал на том, чтобы тактический штаб (штаб руководства ВМС группы «Север») был приближен к операционной зоне в Арктике. Адмирал Шмундт придерживался такого же взгляда; он считал, что необходимо или передать тактическое командование ему, Шмундту, в Нарвик, или перевести оперативный штаб ВМС группы «Север» к Северному полярному кругу.
Однако командование ВМС группы «Север» отклонило эти предложения, обратив при этом внимание на важность поддержания хорошо налаженной связи со штабом руководства войной на море и политическим руководством в Берлине, а также со штабом верховного главнокомандования.
Шнивинд доказывал, что быстро преходящие возможности можно эффективно использовать только при условии, если оба тактических штаба — ВМС и ВВС — будут расположены рядом на Северном театре. Кроме того, в этом случае существовала бы возможность своевременно и качественно удовлетворять заявки на авиационное обеспечение действий кораблей, ибо, как показала операция «Найтс мув», взаимодействие между этими видами сил оставляло желать лучшего. Шнивинд признавал, что по мере развития операции по проводке конвоя PQ.17 взаимодействие между немецкой авиацией и подводными силами улучшалось и что во время кратковременного выхода в море немецкой эскадры тяжелых кораблей прикрытие их с воздуха было достаточным, но он все же был недоволен тем, что ВВС не смогли непрерывно следить за тяжелыми силами адмирала Тови, несмотря на неоднократные просьбы об этом.