Ражая
Шрифт:
– Как хоть звать тебя? – поинтересовалась дочь клана.
– Бусинка! Мама нарекла, потому что я когда уродилась, совсем махонькой была! – улыбнулась, но не вовсю, а почти по-человечески крошка. – А тебя как?
– Алира из клана ястреба! – протянула мечница руку, изначально правую, отнятую от рукояти меча, но, глянув как стали вздуваться черные жилы, вернула её к черной стали, сменив левой. Бусинка аккуратно ухватила её за палец коготками. – Значит, дружим! – заискрилась она неподдельным счастьем.
Две, большая и малая девушки, глянули на жреца.
– Отец-настоятель Элиот!
– Тебе бы прилечь! – Бусинка была права, вот только окинув взором уступ и набравшись решимости, глянув вверх на сто, не менее,
– А есть где?
Ход, червячной норой петляющий, извилисто вел в сердце плато. Мечница, где во весь рост, где ползком, чертыхаясь во все лады, следовала за невероятной быстроты проводницей и вскоре оказалась посреди большой пещеры, завешенной сухими травами, пряностью заползавшими в ноздри, множества отнорков равно тому, по которому проползли они, посреди которой над обложенным камнем кострищем, едва тлеющим углями, на треноге висел старый измятый котёл. Явно кое-как слаженная мебель: чаще всего полочки, заставленные всяческими скляницами, пузырьками, кореньями, мхом и косточками, столик с несколькими стульями, добротная кровать, застеленная шкурами, с тремя свитыми из сена куколками. Груды тряпья, мусора, обломки инструмента хозяйственного и кувшинов да чаш, явно прибранные с Торсторда, виднелись повсюду, но самое поражающее было количество свечей – десятки, нет, сотни свечей, огарков оплывших и новёхоньких, в каждой складке камня, в каждой щели. И, конечно, книги: свитки или фолианты, причём каждая раскрыта с тряпичными закладочками. Книги! Алира слышала о них, но видела впервые. В другой раз она непременно глянула бы на диковину, звуки переносящую на листы, но теперь, когда усталость и немочь косили вконец ноги, только и смогла дойти да рухнуть на шкуры, аккуратно отодвинув кукол, сложив рядом свой черный клинок. Ранами, порезами, ссадинами, коих, как чувствовалось, было не счесть, она займётся позже, как наберется сил, благо тот меч не прошёл дальше рёбер!
– Так вот куда свечи из храма девались! – озадаченно произнёс призрак Элиота. – А я всё на Хуберта-выпивоху грешил, раз от раза к покаянию приводил намёками!
Явно примечая гостей, Бусинка стала носиться, сломя голову, пытаясь навести порядок и щелчками старого ржавого кресала запаливая свечи.
И с их светом новой болью, той душевной, что страшнее всех физических, накатило на Алиру. Ведь стены пещеры почти целиком были исщерблены рисунками, простыми кружочками и чёрточками, явно людьми, кои за ручки держали Бусинку. Мечница, хоть и была сиротой, но у неё был клан, а у Бусинки не было никого! Это маленькое создание доброй души хотело не просто жить, но и делиться своим счастьем и невзгодами с прочими, что, снова негодующий взор пал на монаха, отвергли её за наружность, не возжелав заглянуть глубже!
Запалив, как казалось, все светцы, крошка, наскоро смешав да растолкав в ступке какую хитрую смесь, принесла ещё порцию отвратного варева Алире, и та, хоть и морщась, выпила, не задумываясь, радуясь теплу, разносящемуся по нутру, глядя на лекарку, что примостилась на кровати рядом, сызнова выжидательно пиликая огромными очами.
– Расскажешь историю?
– Историю? – крепко задумалась кланница, а потом, не припомнив гудящей головой иной, начала извечную среди её клана, почитай, сагу про медоварню, медведя и Расгира.
Вскоре первой задремала Бусинка, а дочь клана еще долго не сомкнула глаз, переваривая нутром минувший день, гадая за судьбу своего отряда. Крошка во сне ухватила её ручками за плечо, а девушка прикрыла её заботливо шкурой.
И только призрак жреца, меняясь на лик, бесплотный, все бродил себе по неказистому жилищу лекарки да глядел на раскрытые книги, чаще всего святые писания и бытия великомучеников, наверняка с тех времён, когда
Следующий день доказал Алире, что иной раз лучше и не просыпаться вовсе – болело всё, от кончиков пальцев до последнего волоса, но кланница, что всерьёз начинала думать, дескать, сломаны все косточки до последней, скрипя зубами, смогла найти в себе сил умыться. Нашлась у хозяйки, сменившей огонь свечей двумя маслеными фонарями – кованными лампами стеклянных стен – и кадка, и вода в избытке, как выяснилось, в соседней пещере бил ключ, из коего жители Торсторда, не зная о доброжелательной соседке, брали воду пробитым стволом колодца, через коий наверняка и выползала Бусинка полнить свою коллекцию трофеев.
Впервые глянув в отражение, Алира и вовсе не признала себя, но, хоть и с трудом, смыла сухую кровь с рассечённого чела и вайду. Затем настал черед бока после мучительного снятия дубленной кирасы, как теперь казалось, неимоверного количества ремешков по бокам. Его, промыв и намазав какой-то хитрой дрянью из кореньев, любезно заштопала кривою иглою крошка, пообещав, что и следов не останется. Глупенькая, что воину шрамы!
Элиот, бесплотный дух, искоса глядя на врачевания, невольно подивился, ведь обнажившаяся варварка бычей шеи, чья грудь пряталась за бандажом льняных лоскутов, по виду свитая из одних мышц, крепостью тела обставила даже виданных им воинов, не просто кнехтов – паладинов да ревнителей!
Бусинка, ещё спозаранку представив поимённо всех кукол своих, не отходила от своей гостьи ни на шаг, всё щебеча воробушком тысячами вопросов о землях мечницы, её доме, клане. Малышку интересовало буквально всё, от празднеств до удоя коров! Она, распахнув глазищи, внимала житейским тяжбам племени всей душою, снова садя раной сочувствия сердце воительницы.!
«Ох и плоха вышла твоя ковка, великий кузнец Сидрас, в темной подземной кузне от зари сотворения мира не знавшей покоя! Знамы тебе, самому древнему из богов, последнему из великанов рода творцов самого мира, все судьбы людские, ведь в горне твоём, жаром от крови земной – лавы, кипит сама жизнь, а молотом ты куёшь клинок каждого человека в разводах металла, обрекая на горести и радости! Плохой узор вышел для Бусинки, нету хуже!»
Опосля врачевания поверхностных ран Алира негаданно поняла, насколько зверски голодна и спросила о съестном Бусинку., Просияв, та быстренько натаскала из дальнего угла хвороста, запалив очаг под котлом. По виду сварганенная из мха, грибов и яиц похлебка не выглядела пиршеством, но взвывший тоскую желудок мнение хозяйки не разделялв корне. Варево, приправленное множеством душистых кореньев, сказать по чести, было сытным и вкусным, и кланница от души поблагодарила малышку, достав из одного из кошелей, тяжеливших пояс, новехонький трут, длинный брусок кремня да кручёное кресало, подарив под кучу восторгов хозяйке!
Запоздалый вопрос осенил кланницу после, дескать, откуда яйца? Тоже из Торсторда? Ответ вверг в шок. Нет, Бусинка, как выходило, брала по одному и только по одному яичку из ближайших гнездовий орлов и прочих хищных птиц, возложивших гнездовища по скале плато! Алире и страшно было представить Бусинку, карабкающуюся под яростными ветрами по отвесной, припорошённой снегами стене камня!
«Надобно будет пару курей ей подарить!» – негаданно поймала себя на мысли Алира, уже твёрдо порешив всенепременно позаботиться о Бусинке, может ей не удастся уговорить вождя и старейшин клана впустить её в Хоукхолл – с горечью припомнила свою первую реакцию на внешность малютки мечница – но за добро воздавай добром! «Кто отзывчив и храбр, тот счастливее всех!»