Разин А. А. "Человек тусовки"
Шрифт:
– Они сильнее,- сказал я,- они нас, как щенков... Меня поддержали другие пацаны:
– И так избивают ежедневно...
– От нас ничего не останется...
– Будет еще хуже....
Но Серега настаивал на своем:
– Да вы не понимаете, они ведь трусливые, как зайцы. Нам надо показать свою силу, и больше они к нам не подойдут. Вот увидите.
Все молчали. У каждого были синяки от побоев.
–
– Ну, пойми же ты, что нам с ними не справиться,- снова сказал я.
– Я и сам знаю, что не справиться. Мы объявим им террор. Будем действовать по особому плану. Он у меня есть.
Тут все с уважением посмотрели на Серегу. Слово "террор" нас буквально заворожило. Что-то в нем было особенное.
– Значит так, мы будем их брать по одному. Налет в темную, онуча на голове и работаем долго и терпеливо...
В словах Сереги прозвучали стальные, жестокие нотки. Таким я его еще не видел.
– Начнем с Витьки Орла. Он завтра в ночь дежурный. При фамилии Орла у всех вытянулись лица. Он был самый ^ильный, тренированный из десятиклассников, это он отличался особой жестокостью. Однажды пацана из восьмого класса, подозреваемого в воровстве, подвесили за ноги вниз головой на чердаке и вочью пытали часа четыре подряд. Витька Орел, низкорослый, кривоногий, лично проводил пытку. Парень не мог кричать, во рту у него был кляп. Несколько наших, спрятавшись в дальнем углу чердака, все видели. Пришли они в слезах, будто истязали их самих. Среди них был и Серега. Он только и повторял:
– Настоящий фашист, даже хуже...
Потом досталось и ему. Бабка Сереги (она была у него единственным родным человеком) прислала посылку. По существующим правилам половину посылки забирал Орел со своими дружками. Мы, конечно же, ничего не отдали, все съели сами. Орел и приказал выловить Серегу: кто-то нас заложил. Его тоже ночью затащили на чёрдак и избили. Серега, весь в кровавых ссадинах, лежал на кровати и стонал:
– Никогда, ничего им не достанется,
Сейчас он внимательно смотрел на каждого из нас.
– Подумайте как следует. Я никого не заставляю. Если дрейфите, скажите сразу. Если кто продаст, всем нам крышка. Лучше потом разбегаться в разные стороны... Врагов у Орла много, попробуй догадайся, кто ...
Каждый из нас дал клятву, что не струсит и не продаст.
... Мы крались по коридору, и мне казалось, что мое сердце стучит громче молота в колхозной кузнице. Я видел, что другие волнуются не меньше меня, идем на самого Орла, кому еще вчера могло такое прийти в голову. Только Серега мог завести нас, никто другой. Видимо, у каждого промелькнула мысль: а не повернуть ли назад, не отказаться ли от опасной затеи. Но Серега Николаев впереди, он полон решимости, и мы дали ему клятву! Роли были распределены - трое набрасывают мешок на Орла и держат его, трое других связывают, а остальные колотят.
– Не брать ничего острого, бить только кулаками,- предупредил
Наутро по детдому прокатился невероятный слух: неизвестные избили самого Орла. Через несколько дней он появился с фингалами под глазами. Орел ни на кого не смотрел. Все понимали, что скоро начнется месть. Орел так просто не сдастся, все, кто кормится вокруг него за наш счет,- тоже. Наш директор, человек с вечно синим носом, безвольный и малодушный, тоже забегал по коридорам, понимая, что в детдоме должны начаться жаркие дни. Кто-то из наших пацанов предложил: "А может, слинять..." Н.а него зашикали: "Идиот, все сразу станет ясно, а нас выловят и сюда же вернут". Спустя несколько дней Орел стал вырывать по человеку из каждого класса, сначала он зверски избил кого-то из девятого, потом из восьмого.
– До нас доберутся в последнюю очередь,- говорил Серега, - никто не догадается, что это наших рук дело. Я боюсь одного - пацаны не выдержат, заговорят.
И вдруг в детдоме появилась комиссия. Нас всех построили. Какие-то старые тетки и молодые парни с комсомольскими значками увезли избитых ребят, а нас отпустили. Вскоре исчез Орел со своими дружками. Говорили, что их определили в колонию. В детдоме стало тихо.
Буквально год назад в одном северном городе нас пригласили выступить перед зэками. После концерта меня подозвал начальник колонии, сказал, что со мной хочет поговорить один из заключенных. Я сразу же узнал Орла. Он, прищурившись, внимательно меня разглядывал и наконец сказал:
– А я тебя, сырой (так они в детдоме всех малолеток звали), по телевизору признал, вывеску ты, конечно, полностью сменил, да уж фамилия редкая - Распутин. И кто тебе такую придумал?!
– И тебя не обошли. Орел как-никак.
– Черт с ней, с фамилией. Хорошо ты пристроился, очень хорошо. Признаю. А я вот недавно в третий раз откинулся и снова сюда же. Вообще, нашего детдомовского брата тут хватает.
– А помнишь, как тебя в детдоме отделали?
Его глаза просверлили меня насквозь.
– Помню. Увезли меня тогда, иначе бы...
– Это мы, шестиклассники. Вот ты где у нас сидел,- я провел рукой по горлу.
Он хрипло рассмеялся:
– Да ладно брехать, я бы вас одной рукой прикончил. Через несколько минут его увели.
– Хороший у вас знакомый,- сказал начальник колонии.
– Мне кажется, он отсюда уже не выберется. Получается что-то вроде отпуска и назад.
Я ничего не ответил.
Когда я как-то рассказал об этой встрече Сереге (Серега Николаев в нашей тусовке по сей день, хоть и не поет, и не играет ни на одном из инструментов, просто я взял его к себе, понимая, что он может запросто пропасть в этой жизни, как пропали многие другие), он сказал только:
– Туда каждый из нас мог попасть. Раз плюнуть. Услышав его слова, Автандил поморщился:
– Боже, с кем свела судьба.