Разин А. А. "Человек тусовки"
Шрифт:
Все было закончено, деньги положили в мой бронированный дипломат, и один из кооператоров сказал:
– Ребята, наше дело предупредить. Будьте поосторожнее. Город только на первый взгляд тихий и сонный. Хватает всего. Возле нас уже крутились... Их видели и возле гостиницы.
– Рэкет, что ли?
– небрежно переспросил охранник.
– Они, кто же еще. Все бывшие спортсмены. К тому же неплохие. Даже один чемпион мира...
– Ерунда,- сказал охранник,- перестреляем, как котят.
–
– Ну, что вы, ребята, в самом деле, мы ведь не шутим, наше дело предупредить.
Они ушли. Я посмотрел на Автандила, он на меня, мы оба на охранника Вадима.
– Ничего здесь такого я не заметил,- сказал он.- Но все может быть. Может, заплыла крупная рыбка, зная о нас...
– А их предупреждение тебя не насторожило?
– спросил я.
– Не знаю. Что-то такое уже однажды было, помните?
Еще бы не помнить. Я поэтому и задал ему этот вопрос. Как-то приехали мы в большой сибирский город. Мороз градусов под сорок. Никуда носа не высунуть. Приходят вот такие же, только побольше их было, из какого-то молодежного центра, сперва начали про деньги говорить, что, если их, мол, отдать не сегодня, перед первым концертом, а завтра, у них тут есть свои трудности, да и рэкет не спит. Братцы, говорю я им, вы должны были знать про Распутина, если денег нет в первый день, ровно за два часа до концерта, самолет улетает в Москву. Мы все понимаем, отвечают они, но очень большие трудности существуют, отдадим деньги завтра, и вам будет спокойнее.
И снова завели разговор о рэкете, здесь у них такая банда, притом не из спортсменов, а из зэков, несколько из них недавно откинулись, тянули большие сроки за тяжкие преступления, терять им нечего, а тут такая золотая рыбка, как Распутин. Вадим при этом разговоре присутствовал, он тоже сказал что-то вроде этого, что мы, мол, преспокойно перестреляем всех до единого, пускай только сунутся, если они заметили, то несколько наших человек прилетели не на самолете, а долго и нудно катили сюда поездом, наслышанные о местном рэкете, и привезли с собой несколько таких волын, что выстрелы будут слышны на всю Сибирь.
Ребята те быстренько исчезли, а потом даже за три часа до концерта явились с деньгами. Вадим и еще двое молодых парней охранников заняли люкс, никуда не выходили, им даже туда еду носили. Я сказал, что на концертах обойдусь без них, верю, мол, в сибирскую милицию, оградит, если что, от толпы. Назавтра ребята из центра снова появляются, морозы, говорят, очень крепкие, надо бы нас, как самых почетных и дорогих гостей, отвезти в сибирскую баньку и попотчевать хорошим ужином из дичи, мясо свежее, только привезли. Все казалось подозрительным, даже сам Михал Михалыч стал возражать, места, мол, дикие, прихватят как пить дать. А наши деньги -это целая зарплата приисков. Недавно он вычитал в газете, что именно в этих местах какая-то до сих пор не пойманная банда взяла зарплату двух приисков.
– Сумма получилась кругленькая, почти такая же, как в моем дипломате.
–
– Дипломат возьмешь с собой,- сказал я ему,- а ребята пускай остаются в номере, отдыхают. Неудобно везти с собой слишком большую компанию.
Вадим все понял с полуслова. Вечером после второго концерта мы расселись в машины.
– Все будет отлично, высший класс,- пообещал один из представителей центра по имени Василий,- вы такого в столице не видели. Честное слово...
И в самом деле, мы были потрясены. Баня находилась в бывшем купеческом особняке. При входе швейцар, ковры, ресторан с музыкой, вокруг люстры, тяжелые шторы.
– Давайте слегка перекусим,- сказал Василий,- так, для разминочки.
Мы выпили шампанского, съели по салату и прошли в баню. Везде мрамор, сверкающие голубизной бассейны. А какие обаятельные парни нас встретили, отпарили всех как следует (я сразу же забыл о вечной боли в позвоночнике), напоили чаем, а потом и дичь с коньяком появилась, в комнате отдыха, где все напоминало замок охотника,- рога, шкуры, подсвечники с горящими свечами.
– Большой у вас размах, сибирский,- сказал я.
– Стараемся не отстать от дедов, тут у нас такая жизнь была!
Накачанный владелец бани суетился больше всех - подливал, подкладывал, потом снова парил. Когда мы уже заметно повеселели и разговор пошел в разнобой, мы хвалили сибиряков, они нас, хозяин бани нагнулся ко мне и прошептал:
– Давай выйдем, есть интересный разговор.
Ага, значит, начинается. Я глянул на Вадима, он сидел в углу комнаты отдыха и попивал чаек. При нем был дипломат. Вадим едва заметно кивнул мне: да, я все понял.
Обернувшись простынями, мы вышли с хозяином бани в другую комнату - там видеомагнитофон, глубокие, кожаные кресла.
– Понимаешь, Леха, оказались мы в тяжелом положении. Давят со всех сторон, задавить хотят: Тем дай, этим дай, а мы кредит взяли, никак выплатить не можем, сам видишь, какие у нас царские условия.
Еще он начал про то, что время сейчас такое, что люди должны делиться, особенно те люди, которым сделать это очень легко.
– Ладно, хватит, сколько ты хочешь?
– Немало, Леша, немало . . . Твой гонорар за один день, тот самый, что в дипломатике... Сам понимаешь, вам отсюда не уйти, везде мои люди.
Я глянул на него как можно спокойнее:
– Послушай, парень, а не слишком ,ли жирно будет?! Он засмеялся тихо так, а взгляд острый-острый:
– Какие там, Лешенька... Ты здесь четыре дня, один считай, ушел. Был и вдруг нет. Ну и что с того? Для тебя это копейки, а нам за всю жизнь не заработать.