Разлив Цивиля
Шрифт:
Павлу снова пришлось снимать Нину с прицепа.
Трактористы решительно отказались от выпивки, а приготовленную Ниной яичницу съели с удовольствием.
— До пасхи оскоромились. Грех на хозяевах, — пошутил Володя.
А Марья сидела поодаль на диване и не сводила глаз с Павла. Она понимала, что нехорошо вот так уставившись глазеть на парня, но ничего не могла с собой поделать. Как-то и раз и два Павел взглянул в ее сторону и, должно быть увидев в ее взгляде что-то такое, что смутило его, тут же опускал глаза.
А смутило Павла то, что в глазах Марьи он увидел
— Ты что вздыхаешь? — спросил Володя.
— Мираж, — отшутился Павел.
— Какой еще мираж?
— Да вот куриное яйцо показалось индюшиным…
Марья поняла, что вот с этого часа, может, с этой минуты между ею и Павлом протянулась пока еще ни для кого, даже для них самих, невидимая связь и что последние слова Павла имеют двойной смысл, и этот второй смысл предназначен для Марьи, а никому другому непонятен. И как только она так подумала, сразу же успокоилась, внутреннее напряжение ушло. Осталась только радость, одна радость, и больше ничего.
4
Кузнецы любят хоть немного поважничать, поломаться: «Нет, не могу, и матерьяла такого нет, и инструмента подходящего. Не смогу…»
И когда Павел рассказал Петру про свой плуг, тот начал с того, что с сомнением покачал головой, помолчал, а уж потом только ответил:
— Ничего у меня нет, кроме разве что колес. Но вот ведь оказия: колеса, какие у меня есть, твоему плугу не подойдут… Раму, говоришь, достал. Хорошо. А чем к ней лемеха и все другое-третье прикреплять будешь? Болтами? А как и чем просверлишь для тех болтов дыры? У меня нет большого сверла, а будем искать — год проищем… А ведь еще и то помни, Паша, что у меня своей работы невпроворот. Бригады вон меня на части рвут, посевная-то на носу. Так что надежда на меня плохая. Если возьмешься сам — другое дело. Рядом с кузней вон стоит еще одна наковальня. Хочешь — стукай там же, а хочешь — затаскивай ко мне. Мы не бабы, за место у горна ссориться не будем.
После такой длинной речи Павел приуныл и не сразу нашелся, что сказать Петру, с какого конца зайти еще.
— Одному, Петруша, трудновато, потому и пришел к тебе за помощью. А потом, еще и так скажу: к кому бы другому, может, и не пошел, потому что тут нужен не кузнец вообще, а кузнец-мастер. И если уж ты, как сам говоришь, хоть клопа подковать можешь, — плуг сделать для тебя раз плюнуть.
Петр на глазах начал меняться. Качать головой по-прежнему еще качал, и в затылке время от времени скреб, но отнекиваться уже не отнекивался.
— Да я что… Я, конечно, помогу… Да ведь… Эка оказия… Да ведь сможем ли?
— Опять скажу, — нащупав уязвимое место, продолжал бить в ту же точку Павел, — другой бы, может, и не смог. А ты? Да тут и говорить-то не о чем. Вот общая схема, а вот чертежи отдельных узлов.
Павел вытащил из кармана листки бумаги, положил их прямо на наковальню. Петр вымыл руки в кадке, досуха вытер
— Эка оказия… Значит, говоришь, за один год может чуть ли не удвоить урожай? Вот это плуг! Надо сделать. Почему бы и не сделать. Тогда Сявалкасы станут самым богатым селом в округе…
«Ну, кажется, мастера взяло за живое. Считай, согласился».
В кузницу вбежал встрепанный, заспанный Вася Гайкин. Похоже, он только-только несколько минут назад встал с постели, на веснушчатых щеках еще видны следы складок подушки. Глаза туманные, еще окончательно не проснувшиеся.
— Эка оказия, — качая головой, проговорил Петр. — Если так будешь спать, кузнеца из тебя не получится. Я уже два часа работаю. Как по улахам начал бегать, так теперь каждое утро продрыхиваешь. Смотри, не попадись в волчий капкан.
— Солнце только еще взошло, — Вася раскраснелся то ли от того, что бежал, то ли от смущения. — А по улахам бегай сам. И в волчий капкан попадай сам же.
Павлу стало жалко взъерошенного паренька, и, чтобы помочь ему выйти из неловкого положения, он перевел разговор на другое:
— Ты разве в школу не ходишь?
— Я еще в позапрошлом году окончил седьмой класс, — ответил Вася, глядя в пол кузницы.
— Учись дальше.
— Не хочется, — Вася совсем по-детски шмыгнул носом. — Неинтересно.
— Ну, учиться не хочешь — начинай работать, — скомандовал Петр. — Принеси угля, а заодно захвати и двенадцатимиллиметровую проволоку. Начинай нарезать болты.
Паренек будто только этого и ждал: схватил ведро и опрометью кинулся вон из кузницы.
— Ты что как шальной таракан мыкаешься, чуть с ног не сбил, — послышался из-за двери голос Володи.
Володя вошел в кузницу, поздоровался.
— Ну, так что, начинаем?
— Начинаем, Володя. Железных дел мастер вроде бы даже свою милостивую помощь обещал.
— А пусть попробует не поможет. Самому же потом жалеть придется, что такое великое начинание мимо его рук прошло. Все же не кочергу и не ухват для горшков делать собираемся.
— Для начала хорошо бы разобрать раму нашего болотного плуга да скрепить ее по-новому, — перешел к делу Павел.
— Вот и я о том же, — отозвался Володя. — Я уже разговаривал с директором средней школы. У них есть баллон кислорода и баллон ацетилена для уроков по труду. Так что приварим. Правда, за это нам придется поучить с ребятишками трактор. Как говорится, мы — вам, вы — нам. Сделка не легкая, да куда деваться. Передвижная мастерская в РТС неисправна, когда ее отремонтируют, неизвестно, может, и посевная кончится.
На том и порешили.
А наутро баллоны уже были у кузницы. Пока трактористы возились с ними, пришли ученики во главе с преподавателем физики и труда Маргаритой Степановной — высокой, сухонькой и строгой женщиной.
— Ну что ж вы, мастера, до снх пор не наладили аппараты? — подходя к трактористам, сказала Маргарита Степановна.
— Вы целой школой за целый год не могли их наладить, как же мы сделаем это за один час? — колкостью на колкость ответил Володя. — Как там ни что, Маргарита Степановна, а мы пока еще не боги.