Разные годы
Шрифт:
Днем гитлеровцы начали наступать на редкий лесок у деревни Радчино.
Сосредоточили здесь всю артиллерию. Даже зенитные орудия били прямой наводкой. Но там их встретил полк майора Юлдашева. Вновь наши артиллеристы напомнили о страшной силе меткого орудийного огня. Старший лейтенант Самович из своих батарей уничтожил четыре грузовика с пехотой, тракторами, орудиями. С железным упорством под вражеским огнем обороняли наши люди этот лесок.
Гаген сказал Соколову: «Приготовьтесь к отражению ночных атак. Враги могут изменить тактику».
Это предсказание сбылось. Во вторую ночную атаку фашистская пехота уже пошла не сомкнутым строем, а ползком. Вражеская артиллерия начала усиленный обстрел гребня высоты. Соколов позвонил Гагену:
— Тоже хотят идти
Лушников, артиллерийский капитан, уже разгадал замысел врагов. Он с теплотой вспомнил о своих разведчиках. Позиции врага были еще с вечера пристреляны, вряд ли они выдержат шквал огня, который сейчас поднимут наши артиллеристы. Действительно, вражеские снаряды все реже и реже падали на высоте. И тогда Соколов поднял своих солдат и повел их в контратаку.
В этом ожесточенном ночном бою враги оставили на склоне высоты до двухсот солдат и офицеров. Когда к утру привели пленного унтер-офицера дивизии СС, он озирался, пристально вглядываясь в каждого красноармейца. Это были все обыкновенные, но не знающие страха люди. Фашист долго молчал, потом он произнес: «Когда вы ночью поднялись и пошли под огнем нашей артиллерии — мы думали, что сама смерть идет против нас…»
Но Соколову и его красноармейцам суждено было отразить и третью ночную атаку на высоту. На сей раз атакующие были поддержаны танками. Фашисты попытались посеять панику стремительным обходным движением бронированных машин. Тогда навстречу им выполз старший лейтенант Аниканов. Это был сильный, высокий, увлекающийся человек. Он собрал солдат и спросил их: «Кто со мной пойдет драться с танками?» Он вытащил гранаты и пополз, не оглядываясь назад, будучи уверенным, что к нему присоединятся те самые люди, которые три дня назад еще боялись поднять голову из окопа. Вскоре донесли, что три головных танка взорвались, шесть остальных — повернули назад. Но пришла и печальная весть: погиб старший лейтенант Аниканов. В него попала мина. В блиндаже наступило молчание. Гаген отвернулся, слезы текли по его усталому лицу. Он только сказал:
— Конечно, мина… Пуля бы не взяла его… Какой храбрец!
У высоты наши пулеметы и минометы уничтожали фашистских солдат, которые начинали метаться, потеряв танковую поддержку. Дивизия СС бросила к высоте все свои резервы, но и третья атака была отражена. Гаген пошел туда, где еще не стихал бой. Враги отступали. Командир дивизии приказал капитану Лушникову открыть по отступающим артиллерийский огонь. «Пусть эта высота будет могилой для дивизии СС».
В этот ад пришел или, вернее, приполз повар Поздняков. С своей обычной усмешкой он принес кашу и мясо на передовые позиции, а Гагену протянул флягу с чаем. Но Гаген отвернулся, покачал головой: «Потом». Начинался новый день, напряженный и трудный день. Повар не отходил. «Что бы там ни случилось, — сказал он, — но без еды жить нельзя даже под огнем мин».
И все вытащили свои ложки.
Западный фронт, 1941, сентябрь
В ПОДМОСКОВНОМ НЕБЕ
В окопах и блиндажах красноармейцы научились по гулу моторов отличать наши самолеты от фашистских. Идет ли стройная девятка советских пикирующих бомбардировщиков, сотрясается ли земля от бомб, падающих на головы врагов, патрулируют ли в воздухе истребители — у всех возникает одно и то же чувство: это наши.
Их становится все больше и больше, и наши самолеты вызывают страх и в окопах врага, и на его коммуникациях, и в городах, где расположились штабы. Вот линию фронта пересекли штурмовики подполковника Леонида Рейно. Мы знаем, перед вечером они совершат посадку на аэродроме и, пошатываясь от усталости, подойдут к подполковнику и тихо доложат: столько-то танков, столько-то автомобилей, столько-то пехоты уничтожено. У штурмовиков есть простой язык цифр, люди полка, которым командует подполковник Леонид Рейно, всегда точно знают, чем завершились их налеты. Им приходится летать на небольшой
Представьте себе артиллериста, сидящего в блиндаже. Он один бессилен в бою, нужен наводчик, наблюдатель, заряжающий, правильный. Нужен большой внутренний контакт между этими людьми, тогда орудийный расчет будет с точностью разить врага. Представьте себе пулеметчика на передовой позиции, — и ему нужен второй человек, или, как в армии говорят, второй номер. Представьте себе далее водителя автомобиля или танка, — ему трудно быть в одно и то же время и артиллеристом, и пулеметчиком, и механиком. Но вот создан самолет «ИЛ-2», который люди назвали штурмовиком. В нем вмещается только один человек, он поднимается в воздух, и там ему приходится быть одновременно и авиатором и артиллеристом, и пулеметчиком, и бомбометателем. На самолете есть и пушка, и пулемет, и бомбы. Всем этим грозным вооружением надо владеть в совершенстве. Там, в воздухе, надо действовать с математической точностью, с решительностью и смелостью, приучая себя к мгновенной реакции на любые события, происходящие вокруг, — и на земле, и в воздухе.
Леонид Рейно — летчик с большим опытом и тактическим кругозором, не раз он сам демонстрировал своим летчикам это великолепное искусство штурмовых действий. Перед колоннами врага, над его тылами, под огнем зенитных батарей штурмовик расстреливает фашистов из пулеметов, взрывает и поджигает машины с пушками, бомбит танки. И все это делает один человек — Леонид Рейно, подполковник. Так же штурмуют и его летчики, которых он называет «универсальными людьми», потому что они в воздухе превращаются и в артиллеристов, и в пулеметчиков, и в бомбометателей. Теперь полк этот получил звание 6-го гвардейского, звание, которое он заслужил в суровых и бесстрашных боях.
Гвардейскими стали и четыре истребительных авиационных полка. Майор Алексей Юдаков может рассказать о подвиге капитана Тормозова, который спас свой самолет, когда в воздухе загорелся подвесной бак. Пожар возник от осколка снаряда над вражеской территорией, но Тормозов со свойственным ему хладнокровием и самообладанием сбросил бак, ликвидировал пожар, вернулся на аэродром, доложил о выполнении задания и только потом — о своем поступке, о пожаре в воздухе. Майор может познакомить вас с лейтенантом Дудиным, который в воздушных боях израсходовал все патроны, но, встретив вражеский бомбардировщик, все же вступил с ним в бой. Он применил таран, маневр, доступный только летчикам большого мастерства. Бомбардировщик полетел книзу и разбился, а Дудин невредимый совершил посадку на своем аэродроме.
В полку, которым командует майор Даниил Шпак, тоже расскажут, как капитан Прокопенко один вступил в бой с тремя вражескими истребителями. Он встретился с ними, когда возвращался на аэродром. Наши истребители не убегают и не отступают перед врагом. Прокопенко во время боя был ранен, в кабине загорелись ракеты, — он выбросил их за борт и продолжал обстреливать и гнаться за вражескими самолетами. Один из них воспламенился, упал. Два фашистских истребителя повернули и ушли от боя.
Здесь, в гвардейском авиационном полку, которым командует Даниил Шпак, будет навеки сохранена память о доблестном комиссаре, старшем политруке Николае Виноградове, который вступил в бой с вражеским бомбардировщиком, когда патронов у него уже не было. Виноградов возвращался с боевого задания, он все же хотел преградить путь бомбардировщику, который держал курс на очень важный пункт нашей обороны. Виноградов протаранил фашистский самолет, но в это мгновение вражеский стрелок успел нанести ему тяжелые ранения. Виноградов уже не смог управлять самолетом и погиб.