Разные оттенки смерти
Шрифт:
– Дело в том, что я стоял рядом с ней, когда мы разглядывали твои работы, и я думаю, я…
– Да? – настороженно спросила Клара.
– Я должен был сказать, что это прекрасные картины. Ну, то есть я сказал ей, что ты мне нравишься как художник, но я думаю, что мог бы выразиться яснее.
Клара улыбнулась:
– Лилиан – это Лилиан. Ты не мог ее изменить. Можешь об этом не беспокоиться.
Она взяла Питера за руки, легонько потерла их, потом поцеловала его в губы.
И оставила его. Прошла через калитку, по тропинке, к двери.
Перед тем как
– «Воскрешение! – прокричал он. – Надежда поселяется среди современных мастеров!»
Он посмотрел на закрытую дверь. Наверняка он успел прокричать это вовремя, и она услышала.
– Я запомнил эти рецензии, Клара. Все хорошие рецензии. Я помню их наизусть.
Но Клара уже была в доме. Стояла, прислонившись спиной к двери.
Она закрыла глаза, нащупала в кармане монетку, вытащила ее. Жетон новичка.
Она сжала его так сильно, что он отпечатался на ее коже.
Жан Ги снял трубку и начал набирать номер. Две, три, четыре цифры. Больше, чем набирал когда-либо прежде, до того как повесить трубку. Шесть, семь цифр.
Ладони у него вспотели, голова закружилась.
В окно он видел, как старший инспектор Гамаш укладывает чемодан в багажник.
Старший инспектор Гамаш закрыл заднюю дверь машины, повернулся, увидел Рут и Брайана.
Потом в его поле зрения появился кто-то еще.
Оливье шел медленно, словно приближался к минному полю. Он остановился, потом пошел дальше и остановился во второй раз, только когда подошел к скамейке и Рут.
Она не шелохнулась, продолжая смотреть в небо.
– Она будет сидеть там целую вечность, – сказал Питер, подходя к Гамашу. – Ждать того, что не может произойти.
Гамаш повернулся к нему:
– Вы думаете, Роза не вернется?
– Да, не вернется. И вы тоже в это не верите. В ложной надежде нет доброты. – Голос его звучал жестко.
– Вы не ждете сегодня чуда? – спросил Гамаш.
– А вы ждете?
– Всегда жду. И никогда не бываю разочарован. Вот сейчас я собираюсь ехать домой. К женщине, которая любит меня и которую люблю я. Я делаю работу, в которую верю. Делаю ее с людьми, которыми восхищаюсь. Каждое утро, когда я скидываю ноги с кровати, у меня возникает такое чувство, будто я иду по воде. – Гамаш взглянул в глаза Питеру. – Брайан вчера хорошо сказал: тонущих иногда спасают.
На их глазах на скамью рядом с Рут и Брайаном, глядящими в небо, сел Оливье, снял свой синий кардиган и набросил на плечи Рут. Старая поэтесса не шелохнулась. Но через несколько секунд сказала:
– Спасибо, тупица.
Одиннадцать цифр.
Жан Ги услышал гудки и чуть не бросил трубку. Сердце его колотилось с такой силой, что он был уверен: если ему и ответят, то голоса он не услышит. А если ответят, то он потеряет сознание.
– Oui, ^allo? – раздался веселый голос.
– Привет, – выдавил он. – Это Анни?
Арман Гамаш проводил взглядом Питера Морроу, который медленно выехал по Дю-Мулен
Он повернулся назад к деревне и увидел Рут, поднявшуюся на ноги. Она смотрела куда-то вдаль. А потом он услышал далекий крик. Знакомый крик.
Рут обшаривала взглядом небо, ее худая рука в синих венах сжимала у горла синий кардиган.
Сквозь маленький разрыв в тучах проник луч солнца. Ожесточенная старая поэтесса повернула лицо на звук и на свет. Она напрягала зрение, пыталась увидеть, что там, вдали, – что-то еще не появившееся, невидимое.
И в ее старых, усталых глазах появились крохотные точки. Две искорки, мерцание.
Благодарности
Многие нашептывали мне в уши, пока я писала «Разные оттенки смерти». Некоторые из них все еще остаются в моей жизни, другие ушли, но навсегда останутся в моей памяти.
Я не хочу расписывать благодарности во всех подробностях, лишь скажу о своей глубочайшей признательности за то, что мне представилась возможность написать эту книгу. Но не только это, а гораздо больше; я глубоко благодарна за то, что после долгих лет борьбы я теперь абсолютно уверена: иногда тонущих спасают. И они, избавившись от воды в легких, могут даже обрести свою меру покоя в маленькой деревне. Под ярким солнцем.
Спасибо моему мужу, партнеру и родной душе Майклу. За то, что он тоже живет моей верой. И еще верит в меня. Как я верю в него.
Спасибо Хоуп Деллон, моему блестящему редактору в «Минотавр Букс» – родители очень точно нарекли ее [80] . Ее удивительный дар редактора сравним разве что с теми человеческими дарами, которыми она наделена. Моя благодарность Дэну Мэллори, моему блестящему редактору в «Литтл, Браун», который полон энергии и был моим гидом в головокружительном и захватывающем путешествии по одному из ярких огней в издательском деле. Я сжимаю его в удушающих объятиях.
80
Хоуп (hope) по-английски означает «надежда».
Спасибо Терезе Крис, моему замечательному литературному агенту, которая переступила границу официальных отношений и стала моим другом. Спасибо за рекомендации по этой книге и по карьере – у нее уверенная и легкая рука.
Что меня поразило, когда я делала карьеру писателя, так это сопутствующая ей целая гора всевозможных мелочей. Разрешения, почтовые корреспонденции, счета, заказ всяких материалов и организация разных важных вещей, среди которых расписание поездок. К счастью, Лиз Дезросье столь же дисциплинированна и организованна, сколь я нерадива. Занявшись этими элементами моей жизни, Лиз освободила меня для писательского труда. Мы вместе – прекрасная команда, и я хочу от всей души поблагодарить Лиз не только за ее работу, но и за непреходящий оптимизм и добрый юмор.
Надеюсь, чтение романа доставило вам удовольствие. Чтобы написать эту книгу, мне понадобилось несколько жизней.