Разные оттенки смерти
Шрифт:
Все лицо в пирсинге – нос, брови, губы, язык, уши. Гамаш не знал, что это – мода или самокалечение.
Он посмотрел на Боба, но тот спокойно сидел рядом, словно перед ним только что прошел не татуированный клоун, а его собственный дедушка.
Ни малейшей тревоги на лице.
Может, у него опухоль мозга? Мозги размягчились от алкоголя, и человек потерял связь с реальностью. Всякую способность чувствовать опасность. Потому что если от кого и исходила угроза, то в первую очередь от этого парня, собиравшегося выступать.
Гамаш посмотрел на председателя, который сидел во главе
«А как иначе, – думал Гамаш, – если ты опекаешь молодого человека, который, судя по его виду, способен на все».
– Меня зовут Брайан, и я алкоголик и наркоман.
– Привет, Брайан, – сказали все, кроме Гамаша и Бовуара.
Брайан говорил полчаса. Рассказал о том, как рос в Гриффинтауне [57] . Его родила мать-наркоманка, воспитывала алкоголичка-бабушка. Отца не было. Его отцом, его братьями, его учителями стала банда.
57
Юго-западный район Монреаля, до недавнего времени считавшийся бедным и депрессивным.
Его рассказ был усыпан бранными словами.
Он рассказывал о том, как грабил аптеки, дома, о том, как проник как-то ночью в собственный дом и ограбил его.
В комнате раздался смех. Вообще-то, люди смеялись на протяжении всего рассказа. Когда Брайан сказал им, что оказался в психиатрическом отделении и доктор спросил, сколько он выпивает, а Брайан ответил, что по стакану пива в день, со слушателями случилась истерика.
Гамаш и Бовуар переглянулись. Даже председателя это развеселило.
Брайана лечили шоковой терапией, он ночевал в парках на скамейках, а в один прекрасный день оказался в Денвере. Этого он до сих пор не мог объяснить.
Опять веселье слушателей.
Брайан угнал машину и сбил ребенка.
Бежал с места преступления.
Ему тогда было четырнадцать. Ребенок умер. Как и смех в комнате.
– И даже тогда я не перестал пить и колоться, – признался Брайан. – Это ребенок был виноват. Его мать была виновата. Моей вины в том не было.
В комнате воцарилось молчание.
– Но потом я понял, что в мире не хватит никаких долбаных наркотиков, чтобы я забыл о том, что сделал, – сказал он.
Теперь тишина была полная.
Брайан посмотрел на председателя, который выдержал его взгляд и еле заметно кивнул.
– Знаете, что в конечном счете поставило меня на колени? – спросил Брайан у собравшихся.
Никто не ответил.
– Мне бы хотелось сказать, что чувство вины или совесть. Но нет. Меня подкосило одиночество.
Боб, сидевший рядом с Гамашем, кивнул. Задумчиво закивали люди, сидевшие впереди. Они склоняли голову, словно под тяжким грузом. А потом с трудом поднимали ее.
– Я был так одинок. Всю жизнь.
Он опустил голову, демонстрируя громадную черную свастику, вытатуированную на макушке.
Потом он снова посмотрел на собравшихся. Посмотрел в упор на Гамаша, затем отвел глаза.
Они были печальны. Но в
– Но теперь мое одиночество кончилось, – сказал Брайан. – Всю жизнь я искал семью. Кто бы мог подумать, что ею станете вы, алкаши долбаные?
Публика разразилась громогласным смехом. Молчали только Гамаш и Бовуар. Брайан перестал смеяться, оглядел присутствующих.
– Я чувствую себя здесь как дома, – тихо произнес он. – В этой говенной дыре, в церковном подвале. С вами.
Он неловко поклонился и на мгновение обрел вид мальчишки, каким был или мог бы стать. Юным, двадцатилетним. Застенчивым. Красивым. При всех своих пугающих татуировках, пирсинге и одиночестве.
Раздались аплодисменты. Наконец председатель встал, взял со стола жетон и заговорил, держа его в руке:
– Это жетон новичка. С одной стороны на нем верблюд, потому что верблюд может идти двадцать четыре часа без единого глотка. Как и вы. Мы можем научить вас не пить, сначала хотя бы один день. Здесь есть новички, которые тоже хотят получить жетон?
Он поднял жетон, словно это была церковная облатка.
И посмотрел прямо в глаза Арману Гамашу.
В этот момент Гамаш понял, что за человек председательствует на собрании и почему он показался ему таким знакомым. Это был не психотерапевт и не доктор. Это был главный судья Квебекского верховного суда Тьерри Пино.
И судья Пино явно узнал его.
Наконец судья Пино положил жетон, и собрание завершилось.
– Не хотите кофе? – спросил Боб. – Мы тут небольшой компанией собираемся в «Тим Хортонс» [58] . Будем рады.
58
Название сетевых кофеен.
– Возможно, я увижу вас там, – сказал Гамаш. – Спасибо. Мне пока нужно поговорить с ним. – Гамаш показал на председателя, и они обменялись прощальным рукопожатием.
Когда Гамаш с Бовуаром подошли к длинному столу, председатель оторвал взгляд от бумаг.
– Арман. – Он встал и посмотрел в глаза Гамашу. – Добро пожаловать.
– Merci, Monsieur le Justice [59] .
Главный судья улыбнулся и подался вперед:
– Это анонимное общество, Арман. Вы, наверное, слышали.
59
Спасибо, ваша честь (фр.).
– Включая и вас? Но вы председательствуете на собрании алкоголиков. Они наверняка знают, кто вы такой.
Судья Пино рассмеялся и вышел из-за стола:
– Меня зовут Тьерри, и я алкоголик.
Гамаш вскинул брови:
– Я думал…
– Что я тут председательствую? Трезвенник во главе алкоголиков?
– Человек, ответственный за собрание, – сказал Гамаш.
– Мы тут все ответственны, – сказал Тьерри.
Старший инспектор выразительно посмотрел на какого-то мужчину, вступившего в спор со стулом, на котором сидел.