Разорванная Земля

Воронич Александр

Его агония продолжалась довольно долго. Зиверг наслаждался своей победой и методично уничтожал противника изнутри, кромсая его мозг, который, похоже, за несколько лет полностью восстановился. Когда Энгельс перестал шевелиться и последняя судорога пробежала по его телу, многоножка покинула поле битвы и вернулась в искалеченное тело Бугая.

— Вот и всё, недоумок, — с мстительной ухмылкой прошептал он, пиная мёртвое тело носком армейского сапога. — Теперь тебе уж точно нет пути назад. Гори в аду, чудовище…

Придя наконец в себя, Зиверг с удивлением осознал кое-что: на поляне было необычно пусто и тихо,

никого из живых кроме него. Где же все? Где беглец и солдаты? Где, чёрт побери, Клу, Мишутка и Карло? Если эти неудачники снова упустили его Сферу, когда она практически была в их руках, он лично, без какого-либо сожаления, расправится с каждым из них.

Ступая по следу разрушений, оставленных в лесу его приспешниками, Пантелеймон вскоре вышел к аномалии и остановился. Три фигуры — две крупные и одна совсем небольшая — застыли в мерцающем пространстве, словно мухи, попавшие в древесную смолу.

— Дурачьё…

Увиденное не оставляло сомнений — коварный план Акудника сработал полностью. Зиверг лишился всех своих людей. От досады заскрипев зубами, последний душман резко развернулся и, не оборачиваясь, направился в сторону горного хребта, который разделял обе лакуны. Впереди у него было ещё много работы. А душманы… что душманы? Когда он вернёт себе Сферу, у него будет столько бойцов, сколько он пожелает. Хоть все обитатели Чёрного Лебедя.

***

Зловещая аномальная туча, тёмная от сгустившейся ярости, разразилась первыми раскатами грома. Они прогремели, подобно рогу древнего бога войны, призывая к началу безумного пира. Воздух, густой и наэлектризованный, тут и там вспыхивал яркими огнями, которые уже собирались поближе к центру, словно в ожидании чего-то грандиозного.

Прошёл всего час, и небосвод почти полностью затянуло чёрными щупальцами, которые извивались, образуя гигантскую воронку, как будто ввинчивающуюся из небесной тверди прямо в землю. Казалось, она грозила поглотить саму ткань реальности, разрушив существующий миропорядок. Жуткий, первобытный гул раздавался не только над городом, но и над его окрестностями. Деревья в лесах и горах зашумели, как будто предчувствуя приближение какого-то немыслимого ужаса, прорывающегося сюда из самых глубин времени и пространства.

Постепенно к поляне, на которой покоилось тело Энгельса Дьяченко, начали сползаться отвратительные существа, порождения ядовитых почв и кварк-глюонных полей. Это были ламантины и сомнамбулы, звероподобные и другие гротескные твари. И только одно объединяло их — все они были Чёрными. Словно воплощение кошмарных грёз, безмолвно, но неотвратимо, они стягивались к телу павшего, кривя свои уродливые дыры-рты.

Когда первое Искажённое существо из многочисленной группы приблизилось к Энгельсу и жадно всосало в себя его руку хлюпающими губами, глаза мертвеца открылись. В них больше не было той осмысленности, которую он обрёл после освобождения из утробы Удильщика. Напротив, теперь он, как и все присутствующие на поляне, казался столь же чужеродным и неестественным для этого мира. Он вырвал руку из пасти существа, а затем обвил его шею плетью из волос и подтащил к себе. Тварь сопротивлялась, но была значительно слабее. Через минуту Мертвец впился острыми зубами в плоть чёрного ламантина и начал жадно пожирать его. Остальные бросились в рассыпную, осознав, что этот

противник ещё жив и куда проще отыскать другую пищу в городе. Благо, жителей в нём оставалось ещё в избытке.

Поглотив последний кусок жертвы, Чёрный Человек поднялся на ноги и расправил плечи. От былой внешности не осталось и следа. Теперь он весь, целиком, казался будто испачканным, залитым чернильной субстанцией.

Двигаясь по тропе в сторону аномалии, он был един с бушующим вокруг него светопреставлением. Фиолетовые молнии, десятки или даже сотни Чёрных, снующих по улицам Шахтинска в поисках пищи, и смертоносная дьявольская воронка над городом. Он стал гармоничной частью всего происходящего, как и его страждущие и голодные собратья, многоликие воплощения Хобота.

Глава 32. По другую сторону

Весь путь через шахту занял четыре часа. Автобусы с гражданскими и ранеными ехали в середине группы, в авангарде находилось несколько бронемашин, а замыкали процессию фургоны с солдатами. После столкновения с мутантами в предгорной долине военных осталось не больше семидесяти человек — лишь половина от первоначального количества объединённого отряда Гробченко и Метисова.

Как и предполагал Фёдор, обнажённая порода аридиума настолько истончила барьер между лакунами, что никто практически не заметил его при прохождении, разве что старики почувствовали необычную ломоту в костях, но списали её на свою метеочувствительность.

Как и было отмечено на карте, которую полковник тщательно изучил в Замке, шахта № 5 действительно пронизывала скалистый регион системой тоннелей. Два из пяти были завалены после взрывных работ, ещё два вели к соседним шахтам, но вот последний тоннель заканчивался выходом на другую сторону горного кряжа.

Когда группа транспортных средств покинула тёмное и затхлое царство Аида, небо над землёй уже начинало светлеть. Звёзды гасли одна за другой, сменяясь заревом на востоке. Но самое удивительное, что отметил полковник — здесь не было ни малейшего намёка на ту чертовщину, которая творилась в соседней лакуне. Относительно небольшое расстояние в двадцать — тридцать километров, а такое ощущение, что они попали в другой мир.

Отдав приказ разбить стоянку на поросшем кедровыми соснами горном плато, с которого открывался отличный вид на тайгу, Метисов ещё раз проверил охрану и поспешил к своему строгому начальству. Последнее он застал в самом мрачном расположении духа. Гробченко теребил в руках браслет, отобранный недавно у Акудника-младшего, пытаясь добиться от того хоть малейшей реакции.

— Товарищ генерал-майор, позвольте доложить. Вверенный мне отряд разбил стоянку. Солдатам и гражданским понадобится небольшой отдых…

— Да плевать мне на это, Олег, — прорычал Гробченко, зверем косясь на полковника. — Не видишь что-ли, не работает проклятая штуковина.

Метисов кивнул, не сильно удивлённый этим откровением.

— Вероятно, вам всё-таки понадобится помощь нашего пленника. Или, в крайнем случае, можно привлечь к проблеме профессора Беликова. Если он выживет, конечно.

— А ведь это гениальная идея, — оживился генерал. — Как, кстати, его дела?

— Пока рано об этом говорить, — уклончиво ответил Метисов. — Фельдшер полагает, что шансы есть, но небольшие. Процентов тридцать.