Разорванная Земля
Шрифт:
— Оставь этот кусок дерьма, — отрывисто приказал он хирургу. — Бегом к нашему пленнику. Центр-0 не может потерять и его.
Доктор нерешительно замялся, бросая взгляд на истекающего кровью Оглоблю.
— Но… кто же закончит здесь?
— Я закончу…
Гробченко, вскипев от ярости, выхватил пистолет из кобуры и направил ствол на хирурга.
— Бегом, я сказал, — рявкнул он, после чего перевёл оружие на стонущего бандита и сделал один выстрел в упор. — Этого гадёныша нужно было сразу добить, к чёртовой матери!
Люди в испуге отпрянули. Все с изумлением смотрели на очередной труп,
— Пойдём-ка, милая, — ласково, по-отечески сказал он и повёл за собой кроху в автобус для раненых.
Кровожадным взглядом окинув местность, Гробченко стал раздавать приказы с целью очистить площадку от лишней публики. Люди начали расходиться с чувством глубокой неприязни, которая возникла в них к грубому солдафону. Старуха Ада причитала больше других, но даже её реплики были на полголоса ниже, чем обычно, чтобы, не дай бог, генерал ничего не услышал.
Все разошлись. И только трое остались на месте: темноволосая женщина, заливающаяся истерическим плачем у тела возлюбленного, а также Грынь и Колесников. Последний не позволял своему подчинённому броситься к закадычному другу, силой удерживая того под деревом.
— Слушай меня, чёртов дурак, — сердито прошипел Колесо, — не вздумай наделать глупостей. Не хватало ещё, чтобы эти звери и тебя прикончили. Слышишь меня? Держи себя в руках…
Грынь, сквозь слёзы в глазах, посмотрел на главаря.
— И для чего он это сделал? Зачем убил Оглоблю? Он уже был обезврежен.
— Сделал, потому что может, — свирепо встряхивая товарища, прорычал Колесо. — Ну ничего, братишка. Я обещаю тебе, что мы тоже кое-что сможем. А пока — держи себя в руках.
Глава 33. Шон
Тьма подмигнула ему и расступилась, снова вернув Бориса в недавнее прошлое. Сердце в груди больно заныло. Он уже предчувствовал, чем это может закончиться.
Всё происходящее вокруг него было по-настоящему ужасно. Одна из старшеклассниц словно попала под циркулярную пилу, которая выпотрошила её до основания. Окровавленные кишки тянулись вдоль стены в коридоре. Было похоже, что несчастная пыталась уползти прочь, всё ещё надеясь отыскать спасение. Безрезультатно.
Голова второй девушки лежала в цветочном горшке, оскалившись посмертной гримасой на бледного словно смерть юношу. Это было невыносимо.
Борис отвернулся и пробежал мимо. Единственное, что должно волновать меня сейчас, прошептал парень, это судьба брата. Добравшись до младших классов, он разглядел на полу кое-что странное — то была некая осклизлая масса, которая напоминала кусок оплавленной плоти. Несомненно, воздействие какой-то чрезвычайно сильной кислоты.
О боже…
Он узнал несчастную жертву. Лидия Ромуальдовна. Преподавательница математики в классе его брата. С каждой
Пробежавшись по комнатам, молодой лаборант не нашёл нигде ни единой подсказки. Наконец он добрался до дверей учительской, и здесь ему показалось, что он услышал по другую сторону какой-то шум. Неужели кто-то успел спрятаться? Вспыхнувшая в груди надежда заставила его действовать. Борис ворвался в комнату и замер на месте. Внутри было всё как обычно, и лишь покосившийся шкаф для верхней одежды выбивался из общей гармонии. Казалось, что по нему выпустили град пуль, или скорее несколько десятков раз проткнули насквозь чем-то острым, наподобие копья. На ковре, вытоптанном за многие годы использования, лежали древесные опилки. И они были обагрены кровью.
Поддавшись безысходности, юноша бросился к пробитому гардеробу и…
Внутри него всё оборвалось.
Глаза Гриши смотрели на него из глубины шкафа, но больше не видели старшего брата. Маленькое тельце буквально представляло из себя сплошное решето. Несколько ударов пронзили сердце, другие задели руки, ноги и живот. И только тёмная вихрастая голова, казалось, абсолютно не пострадала.
Борис упал на колени. Всё его тело сотрясало рыдание, а мысли полностью покинули голову. Только душевная боль и отчаяние остались глубоко внутри, переплетаясь друг с другом в единое чёрное месиво. На несколько десятков минут он как будто исчез из этого мира, полностью растворившись в своём горе. А затем что-то щёлкнуло в нём и в глазах появилась безумная надежда. Почему он опустил руки? Возможно, его брат ещё жив? Как он может утверждать обратное? Он же совсем не медик. Всегда боялся вида крови. Всё, что ему сейчас нужно, это добраться с Гришей до их отца, и тот обязательно спасёт своего сына. Иначе быть просто не может, он же чёртов гений. Гений во всём.
Подхватив хрупкое тельце на руки, Борис бросился прочь из школы. Быстрее! Быстрее к отцу. Ради спасения младшего.
***
Тьма снова подмигнула ему. На этот раз он перенёсся в институт. Бесконечные извилистые коридоры ВНИИ с десятками фотографий в дешёвых пластиковых рамках сменились пропускным пунктом, где работали посменно два пожилых охранника. Борис уже не помнил их имена. Теперь один из них лежал раздавленный, словно насекомое с неестественно вывернутыми конечностями.
Борис помчался дальше, стараясь не смотреть по сторонам. Трупов вокруг было уж слишком много, чересчур много. Почему они все вовремя не укрылись в бункере под институтом? Почему продолжали оставаться здесь даже во время атаки душманов?
Добравшись до знакомого стола с недопитой чашкой кофе, Борис остолбенел. На полу с рваной раной в груди лежала Лизонька Борщёва. Прекрасное лицо, некогда пышущее жизнью, теперь смотрело на него с немым укором. Борис не выдержал этого зрелища и бросился бежать по переходу, прижимая к себе тело брата, прямиком к тестовой зоне А1.
Отец! Где же ты? Почему ты не увёл отсюда людей, если опасность была так близка?
Выскочив на площадку, где ещё недавно Павлуша настраивал резонаторы для эксперимента, Борис остановился; в его глазах скрывались лишь боль и тоска.