Разрешенное волшебство
Шрифт:
— Мы услышали тебя, Наставник! — громыхнуло над скалами. — Что скажут другие — в оправдание или в защиту твоего воспитанника?
Далеко не все согласились с Учителем. Кто-то предложил отдать Чаруса Ведунам: “Пусть на своей шкуре почувствует, каково это, тогда, может, и не станет других на смерть посылать! А через какое-то время мы его обратно заберем”.
— Вот как?! Значит, Учители над Ведунами властны? — не удержался языкастый Джиг.
— Тихо! — оборвала его Гилви да так властно, что неугомонный парень стушевался и сник перед этой малявкой. Сила Гилви росла и расцветала — великая
Спорили Учители не так чтобы очень долго — как раз в меру, чтобы не утомились, глядючи на это, даже самые непоседливые. Решали они, как ни странно, точно так же, как клан — за что выскажется большинство, так и будет. Наверное, оттого, что за ними наблюдали, нужно, чтобы все поняли.
Твердиславичи замерли. Как-то не верилось, что Учители — защитники, хранители, без которых немыслима сама жизнь — обрекут одного из своих подопечных на смерть.
Приговор изрекал тот же грозный голос, что и вначале.
— Слушай же, Чарус из клана Твердиславичей! За твои преступления мы, Совет Учителей, назначили тебе кару. Да будешь ты изгнан!
Клан дружно выдохнул. Конечно, иначе и быть не могло!
— Никто не даст тебе приюта. Ни один клан. Ни один человек. Отныне ты — в руках Великого Духа и если преодолеешь все трудности и дождёшься своего Летучего Корабля, — значит, Всеотец и погибшие по твоей вине тебя простили. Ты понял, Чарус?
Парень впервые за весь суд поднял голову. Взгляд у него был совершенно мертвым.
— Понял, — прошептал он в ответ, но слова его услыхали все до единого Твердиславича. Послышались сдерживаемые всхлипы.
Чарус поднял глаза, точно стараясь дотянуться взглядом до родного клана. И такая тоска была сейчас в них, что всхлипывания тотчас же превратились в слезы. Фатима зыркнула было, но потом тоже опустила голову.
— Прощайте… — чуть слышно проговорил Чарус. Повернулся спиной и побрёл ко внезапно открывшемуся меж скал проходу. За ним двинулась знакомая фигурка в сером плаще — Учитель Твердиславичей.
Видение исчезло во вновь взвихрившемся хороводе синих звездочек.
Фатима поднялась. Уж больно нехороша казалась нависшая тишина. Точно — Чаруса теперь будут жалеть, мол, пострадал, претерпел, а про погибших из-за этого дурака никто и не вспомнит!
— Ну, видели? Поняли, что милостивы наши
хранители, но при том ещё и строги? Мне, поверьте, Чаруса тоже жаль. Мы с ним раньше врагами не были. (Это правда. Раньше весь клан к Фатиме выплакаться ходил.) Но что же теперь поделаешь? Будем молить Великого Духа, чтобы послал бы он Чарусу очистительное испытание и скорее бы призвал на Летучий Корабль! Ну, а теперь — расходимся. Завтра на Пэковом Холме работы много будет.
Твердислав и Джейана вместе с молчаливым загадочным спутником пробирались на юго-запад. Чародейство Ивана Разлогова (странное имя какое-то, из двух слов!) забросило их в дальние северные края, где ни толковой охоты, ни нормального ночлега. Одолевала мошка — просто житья не давала, пока Джейане не удалось подобрать нужного заклинания. Правда, работало оно странно — вокруг образовывался невидимый купол, натолкнувшись на который мошки
Серо-зелёную образину, на которую глянешь — испугаешься, а ночью во сне увидишь — так и вовсе не проснёшься, решили назвать Бу — вроде б нечто подобное слышалось из пасти разумного зверя. Сам он не возражал. Джейана попыталась было подобраться к нему с магическими инструментами, однако память Буяна скрывал такой туман, что даже способностей Джейаны Неистовой не хватило на то, чтобы прорваться сквозь эту мглу. Впрочем, сам Бу на вопросы отвечал охотно — конечно, в тех случаях, когда мог четко ответить “да” или “нет”. Хотя и тут от него добиться смогли немногого. Создали его Ведуны из дальних мест, но — считала Джейана — ошиблись, даровав боевому зверю слишком много разума. После чего тот немного подумал, решил, что война — крайне глупое занятие, и сбежал от своих хозяев. С тех пор скрывается в лесах. Увидел попавших в беду и решил прийти на помощь.
Историйка эта, конечно же, изобиловала белыми пятнами; и потому Джейана не слишком доверяла нежданному спутнику. Во всяком случае, охранные заклятия она ставила на полную мощность. Бу, казалось, ничего не замечал и не обижался.
Плохо было то, что никто не знал толком дороги — так, самые общие указания. Кое-как, ориентируясь по солнцу и звездам, пробирались, обходя трясины и дремучие чащобы, где из-за буреломов проход мог бы отыскать разве что умеющий летать Ведун. Сам Бу оказался, как и положено таким созданиям, нелюбопытен и шёл, куда говорят.
Погони не было. Ни на земле, ни под землей, ни в воздухе. Хотя с Силой творилось что-то неладное — даже самая простая ворожба требовала вдесятеро большего внимания и осторожности, нить заклятия так и норовила ускользнуть или свиться прихотливым узлом, так что в результате всех усилий получалось нечто совершенно невообразимое и уж, конечно, совсем не то, что задумывалось изначально.
Нечто непонятное приключилось и с лесами вокруг. Хотя лето в северных краях отнюдь не отличалось жарой или отсутствием дождей (Джейане постоянно приходилось отгонять набрякшие моросью тучи), деревья стояли поникшие, пожелтевшие, под ногами — сплошь опавшая листва (это сейчас-то!). Мало-помалу леса оправлялись, но с едой стало совсем плохо. В этом смысле оставалось лишь позавидовать их спутнику, как ни в чём не бывало обдиравшему кору с деревьев.
— Неправильно это всё, — вздохнул Твердислав вечером седьмого дня пути.
— Что неправильно? — отозвалась Джейана, растянувшаяся возле огня.
— Всё этим летом шиворот-навыворот пошло. Всё. Начиная с Ведуньих набегов.
— Разве? — удивилась девушка.
— Да уж ты мне поверь. Но это ещё полбеды. Потом эта Ведунья, что пошла на юг. Зачем, для чего, с какой радости? Разведка? Так Ведунам ночные летучие твари служат, что в темноте видят лучше нас с тобой на свету. Отправили бы на разведку, и все. Так нет, пошла Ведунья. И след её с нами пересекся. После того, как вдруг папридой в наши края забрел.