Разрушенная невеста
Шрифт:
– - Что? Как ты сказал, герцог?
– - побледнев, воскликнула государыня.
– - Волынского приговорили к смерти? Нет, нет... этого не должно быть... я не допущу!
– - Но его приговорили, ваше величество.
– - Кто приговорил? Кто? Ты, герцог, ты?
– - императрица страшно волновалась, на ее глазах виднелись слезы.
– - Приговор подписан вашими министрами, государыня.
– - Я своею властью нарушаю приговор... Волынский не должен быть казнен.
– - Должен, ваше величество, -- проговорил Бирон.
– - А я говорю -- не должен, не должен... Я ничего не хочу слушать. Подай приговор, я разорву его.
– - Вы этого, государыня, не
– - Иоганн, ты слишком многое позволяешь себе!
– - гневно сверкнув глазами на любимца, проговорила Анна Иоанновна.
– - Простите, ваше величество, но я вынужден просить, чтобы вы скрепили своею подписью этот приговор.
– - Никогда, никогда! О, я понимаю, в чем дело!.. Ты, ты лично мстишь Волынскому, ты ненавидишь его. Это жестоко, жестоко! Я не подпишу приговора.
– - Вот как?.. Покоряюсь вашему решению, государыня, и прошу дозволить мне подать вашему величеству прошение об отставке и уехать в Курляндию.
– - Как? Что ты говоришь? Зачем тебе покидать меня?
– - А затем, государыня, что я при вашем дворе считаю себя лишним.
– - Господи! Опять капризы?.. Ведь это скучно! Я больна, а ты, Иоганн, еще расстраиваешь меня... Ты совсем меня не жалеешь!
– - со слезами проговорила Анна Иоанновна.
– - Ну, если виновен Волынский, можно наказать его... сослать в Сибирь, что ли, но к чему же отнимать у него жизнь? Кабинет-министр -- и вдруг казнить! Нет, нет, этого я не допущу!
– - А я, государыня, опять повторяю, что Волынский должен быть казнен. Ведь подумайте, каково его преступление: он готовился свергнуть вас с трона! Да разве возможно оставлять без строжайшего наказания подобное посягательство? Нет, как угодно, ваше величество, но или Волынский погибнет, или я удалюсь в Курляндию, а двоим нам тесно здесь.
– - Ты, Иоганн, останешься.
– - Только в том случае, когда вы, государыня, подпишете приговор. Волынский или я.
– - Опять за свое, опять?.. Довольно, герцог Бирон! Если тебе тесно при нашем дворе, можешь ехать в свою Курляндию или куда хочешь, но Волынский будет жить!
– - голосом, не допускающим возражения, проговорила Анна Иоанновна.
– - Ну, это мы еще посмотрим!
– - сквозь зубы заметил Бирон и поклонившись государыне, вышел.
В конце концов герцог одержал верх над слабовольной да к тому же все еще любившей его императрицей. Смертный приговор был подписан, и злополучный Артемий Петрович, этот великолепный вельможа, сложил на плахе свою голову. Подписывая роковой приговор, больная императрица заливалась горькими слезами.
Смертный приговор Волынскому и его друзьям, Хрущову и Еропкину, был подписан 23 июня 1740 года, а казнь была совершена 27 июня на площади при многочисленном стечении народа, с безмолвным ужасом смотревшего на нее.
Первым казнен был Волынский, потом Хрущов и Еропкин; остальные же приверженцы и друзья Волынского были биты кнутом и плетьми и отправлены обратно в крепость.
– - Лихое, тяжелое время переживаем мы. Уж если временщик Бирон добрался до голов вельмож, то до наших голов ему легко добраться, -- говорил народ, возвращаясь с казни, и еще сильнее возненавидел Бирона и его клевретов.
Многие искренними слезами оплакивали Волынского, выдающегося государственного деятеля, вскормленного бурной эпохой Петра и безжалостно скошенного мрачной бироновщиной. Богато одаренная натура Волынского совместила в себе и выдающиеся пороки своей эпохи, и светлые черты пробуждавшегося общественного сознания. Добросовестный историк не может закрыть глаза на темные факты его жизни, но прав был и поэт, воскликнувший
"Сыну моему и всем моим потомкам советую и поставляю читать сие Волынского дело от начала до конца, дабы они видели и себя остерегали от такого беззаконного примера в производстве дел... Волынский был горд и дерзостен в своих поступках, однако не изменник, но, напротив того, добрый и усердный патриот и ревнитель к полезным направлениям своего отечества. И так смертную казнь терпел и быв не винен".
"Волынский был умен, но чрезвычайно честолюбив, -- пишет современник казненного Волынского, Манштейн.
– - Гордый, тщеславный, неосторожный, он был склонен к интриге и всю жизнь свою слыл за неугомонного человека. Несмотря на эти недостатки, которые он не умел даже скрывать, он достиг высших должностей в государстве. Он начал с военной службы, в которой дослужился до генерал-майора. Отказавшись от военных занятий, он занялся гражданскими делами. Еще при Петре I его посылали в Персию в качестве министра. Он был вторым уполномоченным на немировском конгрессе; а спустя два года по смерти графа Ягужинского, умершего к концу 1736 года, Волынский получил его должность кабинет-министра. Но здесь он не мог долго удержаться, рассорившись с графом Остерманом, который в своих сослуживцах терпеть не мог ума. Навлекши на себя еще гнев герцога Курляндского, он не мог кончить иначе, как несчастливо".
Тяжело отозвалась казнь Волынского на императрице: ее болезнь усилилась. Государыня близка была к смерти.
Властолюбивому Бирону медики, лечившие императрицу, шепнули, что не только дни, но и часы ее сочтены. Бирон не терялся; он знал, что ему делать.
Воспользовавшись временем, когда государыне было несколько лучше, он тихо вошел в ее кабинет.
– - Это ты, герцог?
– - слабым голосом спросила она.
– - Я, ваше величество, пришел узнать о вашем драгоценном здоровье, -- заискивающим голосом проговорил Бирон и дал знак дежурной фрейлине выйти.
Та с глубоким поклоном удалилась.
– - Плохо, Иоганн, плохо... умираю... близка моя смерть.
– - Медики говорят о вашем выздоровлении, они уверяют меня в том, ваше величество...
– - Не верь, врут... я чувствую, что скоро умру.
– - Ваши слова, государыня, терзают мне сердце, -- с отчаянием, может быть, и притворным, воскликнул хитрый и честолюбивый временщик.
– - Живите, ваше величество, живите для счастья ваших подданных!
– - Вот то-то и плохо, герцог, что счастья своему народу я мало принесла... Ах, Иоганн, сегодня ночью мне опять Волынский снился. Он был весь в крови, смотрел на меня с укором и как живой стоял предо мною. Ужасно... и вспомнить ужасно!
– - задыхающимся голосом проговорила умирающая императрица, закрывая исхудалыми руками лицо.
– - Ваш сон, государыня, произошел от расстройства мысли. Смею советовать вашему величеству не думать об этом ужасном человеке!
– - И рада бы не думать, да думается. Зачем я подписала смертный приговор? Зачем послушалась тебя!.. Господи, как я страдаю из-за этого, мучаюсь раскаянием! Я молюсь за казненного Артемия Петровича, прошу у него и у Бога прощения, но, верно, моя грешная молитва не доходчива... Облегчения мне нет, нет, -- с тяжелым вздохом проговорила императрица и смолкла, как бы забылась.