Развод в 37. Жизнь только начинается!
Шрифт:
Его рука резко взлетает, а потом со всей силой обрушивается на мою щеку. Голова дергается в сторону. Мир перед глазами плывет. Горячая, обжигающая боль мгновенно разливается по лицу.
– Ты что, думаешь, я слепой?! – Его голос, полный ярости и презрения режет слух. – Флиртуешь прямо у меня под носом?!
– Ч-что?.. – До меня все доходит слишком поздно. Опять я не успеваю осознать смысл сказанного, как следует еще один удар – на этот раз сильнее, хлеще.
Я падаю на пол, инстинктивно хватаясь за ноющее лицо. Щеки пульсируют
Муж стоит надо мной, тяжело дышит, сжимает кулаки. Глаза темные, злые, полные ненависти.
Я не двигаюсь. Только сквозь шум в голове слышу, как бешено колотится собственное сердце.
Нужно встать. Нужно подняться к себе, а лучше в комнату Сабины, но… Нет ни сил, ни желания.
Я не могу. Если она увидит меня в таком состоянии, снова будет долго в себя приходить. Задавать вопросы, что я опять сделала не так, раз папа ударил меня.... Да, она прекрасно понимает, что для Феликса не нужны причины, чтобы побить меня. Но в то же время не понимает, почему ее отец такой…
Я закрываю глаза и делаю неглубокий вдох. Лицо пылает, словно его облили горячей водой. Во рту соленый привкус, руки дрожат.
А он все еще стоит рядом. Смотрит сверху вниз.
– Ты ненормальный, – сплевываю на пол кровавую слюну. – Ненормальный, слышишь? Тебе нужно лечение! У тебя голова не работает.
Феликс злится сильнее, но мне совершенно плевать. Потому что он в последнее время переходит все границы дозволенного. Еле встаю на ноги, покачиваясь, пытаюсь удержать равновесие. Но перед глазами плывет. Прыгают разноцветные мушки.
– На себя посмотри, дура. Выглядишь как попрошайка, – рычит муж, надвигаясь. А я с каждым шагом отступаю назад.
– Был бы нормальным мужиком, я выглядела бы лучше. Ты настолько тупой, что не видишь дальше своего носа. Твои псы, которых ты нанял, издеваются надо мной. А все потому, что ты унижаешь меня перед ними. Обращаешься так, будто я кусок дерьма, а не жена и мать твоего ребенка! Вот они и ведут себя наглее некуда! Хватит! Хватит уже! Либо дай мне развод и живи своей жизнью, либо просто не трогай. Не лезь к нам, ясно?
– Мои охранники ведут себя так, как ты заслужила.
– Я заслужила, чтобы такие же дебилы, как ты, строили мне глазки? Мне хватает одного ебанутого на всю голову, как ты! Второго мне и не нужно, ясно? Я сегодня к брату поеду, Сабина давно просится! И только посмей отказать! Клянусь, всех на ноги подниму! И да, ты еще радуйся, что я в полицию не звоню! Может, ничего в итоге с тобой и не сделают. Ты вытащишь себя погаными деньгами, но репутация пострадает! Понял?!
Феликс всегда, когда злится или если я его как-то задеваю, запрокидывает голову назад и хохочет как ненормальный. Это он таким образом свою злость скрыть пытается, но я слишком хорошо его знаю.
– Ты, дура, еще смеешь угрожать мне? Ты? Да кто ты такая? Я не только тебя, но и всю твою семью уничтожу! В первую очередь брата!
Закатываю глаза и,
– Придет время, Феликс, и я на все плюну. Я была слишком молчаливой, тихой и послушной, когда замуж за тебя выходила. Но ты сделал меня сильной, за что я тебе благодарна. Всему свое время… Клянусь, однажды я тебя уничтожу. Собственными руками сдам властям.
Под хохот мужа я выхожу из кабинета. Мысленно проклинаю того придурка, который смотрел на меня во дворе. Пусть горит в аду. Сукин сын. Клянусь, если он попадется мне на глаза, я выскажу ему все, что думаю.
Лестница кажется бесконечной. Каждый шаг отдается тупой, ноющей болью. Лицо по-прежнему горит, будто его обожгли кипятком, а внутри все выворачивает от отчаяния.
Я почти не чувствую правую щеку. Пальцы дрожат, когда дотрагиваюсь до неё – она пульсирует. Хочется завыть от боли, но я сжимаю челюсти, не позволяя себе сломаться.
Добравшись до комнаты, сразу иду в ванную. Включаю холодную воду, опускаю голову и подставляю лицо под ледяную струю. Холод пронзает кожу, но боль не уходит. Только усиливается осознание того, что меня убивают. И морально. И физически… Мучительно медленно…
Я закрываю глаза и впиваюсь пальцами в край раковины.
Как выбраться отсюда? Куда бежать? Где спрятаться, чтобы он не нашёл?..
Но ответа нет. Только страх. Только беспомощность. Осознания того, что я всю жизнь проживу таким образом…
Я резко вдыхаю, выпрямляюсь и смотрю в зеркало. Губа рассечена. Щека опухла. В глазах пустота. Усмехаюсь собственному отражению. Мысленно проклинаю себя, что я такая слабая, беспомощная, ни на что не способная глупая женщина, которая не может защитить не только себя, но и своего ребенка.
Медленно вытираю лицо полотенцем. Пытаюсь сделать вид, что ничего не случилось. Именно в этот момент дверь открывается.
Я поворачиваюсь и встречаюсь с огромными, полными слез глазами Сабины.
Она смотрит на меня. Смотрит и молчит. Ее губы начинают дрожать.
А я не знаю, как объяснить девятилетнему ребенку, почему ее мама снова в синяках.
– Мамуль! – голос Сабины срывается на крик, и прежде чем я успеваю что-то сказать, она бросается ко мне.
Ее руки обхватывают мои ноги, она зарывается лицом в ткань моего платья.
Дочь горько, судорожно плачет. Тоненькие плечи вздрагивают от рыданий, и это ломает меня окончательно.
Я пыталась держаться. Пыталась не показывать ей, как больно.
Но сейчас, когда мой ребенок цепляется за меня, дрожит от страха и плачет, что ее мама снова избита, я больше не могу сдерживаться.
Глухо всхлипываю, а потом сдаюсь.
Слезы льются ручьем. Опускаюсь на колени, обнимаю ее крепко-крепко, зарываюсь носом в теплые волосы и плачу вместе с ней.
– Все, родная, – вытерев ноющее лицо, отстраняюсь и заглядываю в глаза Сабины. – Собери сумочку, мы едем к дяде.