Развод в 37. Жизнь только начинается!
Шрифт:
– Что с тобой? – ее тон ровный до зубного скрежета.
– А что со мной, мам?
Усмешка на моих губах усталая и злая.
Я мама… Она тоже мама. Так почему я чувствую себя преданной единственным близким человеком? Почему она не может быть такой, как я, готовой сражаться за свою дочь?
– Снова поссорились с мужем? – она тяжко вздыхает и машет головой.
Так забавно, что она называет избиения «ссорами». Ведь в ее понимании, это пустяк.
– А какая тебе разница, мама? Ты все равно
– Ну сколько можно, Альбина? Веди же ты себя наконец хорошо. Как настоящая жена. Феликс хороший мужчина, замечательный и трудолюбивый человек. Вон, посмотри, какой у него бизнес есть. Я знаю твой характер. Знаю, какая ты упертая. На ровном месте споришь. Всегда была такой.
Из груди рвется крик. И если бы тут не было моей дочери, я бы им разбила все стекла в доме родителей. Я бы кричала, пока не кончились силы. Но даже тогда я бы набрала в грудь побольше воздуха и продолжила кричать.
– А ты матерью быть можешь? Можешь быть хорошей? Можешь защитить своего ребенка и хотя бы притвориться, что тебя заботят синяки на моем лице? Или хотя бы для приличия поверить мне. Один раз. Мам? – Она поднимает на меня глаза. – Как ты можешь быть такой черствой? Что ты вообще несешь? Какой, черт подери, хорошей женой я должна быть? Для кого? Для этого монстра?
Мое тело сотрясает от сдерживаемых эмоций.
– Альбина, – она снова со своим ровным и почти равнодушным тоном начинает читать нотации: – Я прекрасно знаю характер своей дочери, поэтому так и говорю.
– Характер? Мой? – усмешка на моих губах превращается в оскал. – Ты нихрена меня не знаешь. И нихрена не знаешь Феликса. И сейчас говоришь то, чего нет на самом деле. И быть такой матерью, как ты, я никогда не захочу, поэтому оставь свои проклятые советы для себя. Оставайся примерной женой и веди себя хорошо, у тебя это отлично получается. А я буду оставаться горой для своей дочери при любом раскладе, чтобы ни случилось, какой бы она ни была. А таких, как ты, матерями называют по ошибке.
Последние мои слова повисают в воздухе грозовой тучей.
И я бы хотела о них жалеть. Но это жестокая правда, облаченная в слова. Это то, что меня окружает.
К нам входят брат с моей дочкой. Мы с ним обнимаемся, и атмосфера, накаленная до предела минуту назад, ослабевает.
– Мам, есть хочу, – говорит он.
– Почти готово.
Она быстро закидывает в миску нарезанный салат и смешивает. Я помогаю ей накрыть, но сама не ем. У меня нет аппетита вообще. Зато Сабина съедает все и довольно откидывается на спинку стула.
– Спасибо, бабуль, очень вкусно.
Мне нравится видеть ее вне дома. Дочь распускается как цветок. Живая, яркая, эмоциональная. Она прекрасна.
В нашем распоряжении всего несколько часов. И все
«Я бы сожгла этот дом вместе со всеми, кто в нем сейчас есть», – проносится в моей голове, когда автомобиль останавливается во дворе.
Сабина вяленькая после поездки. Ее клонит в сон и потому она с трудом выбирается из машины.
Взяв ее рюкзак, который она снова забыла, захлопываю дверь машины. Дочка прижимается к моему боку.
– Мы же поедем еще к бабушке и дяде? – спрашивает с надеждой и поднимает на меня свои осоловелые глазки.
– Обязательно, солнышко, – целую ее в макушку и веду к крыльцу.
Едва мы оказываемся у первой ступеньки, как дверь открывается. Я жду, что Феликс выйдет и тут же начнет орать. Ему повод для этого не нужен. Но вместо его тяжелых шагов слышится стук каблуков.
Передо мной появляется высокая, русоволосая девушка в пестром платье.
Она улыбается так широко, что у меня устают глаза видеть ее выбеленные зубы. За ней возвышается мой муж, а его рука, подталкивающая ее, определяет место каждого в этом треугольнике.
Феликс окидывает меня и дочь недовольным взглядом и пытается пройти мимо, но вопрос я все-таки задаю.
– Кто это?
Мне, если честно, плевать. Но в этом доме пока еще растет моя дочь. Поэтому пусть свою шлюху держит подальше от нас.
– По работе. Заходи, внутри поговорим, когда вернусь, – грубо бросает мне муж и снова подталкивает девушку.
«Сука, чтоб ты провалился на месте», – матерю его мысленно и киваю Сабине на дверь.
Глава 4
Я захлопываю дверь. В доме сразу воцаряется оглушающая тишина.
– Иди к себе, – тихо говорю Сабине.
Она молча кивает и убегает наверх, ничего не подозревая.
А я стою в прихожей и чувствую, как внутри закипает отвращение. Его слова так и звучат в голове: «По работе».
Ложь. Грязная, мерзкая ложь.
Меня совершенно не тянет к окну, но я хочу собственными глазами убедиться, что он врет. Подхожу, чуть отодвигаю штору и тут же замечаю их.
Феликс стоит вплотную к ней, почти прижимая к машине. Его рука на ее талии, он что-то шепчет, от чего она смеется, запрокидывая голову. Их пальцы на мгновение переплетаются, и я ощущаю, как всё внутри меня переворачивается.
Мне противно. Мерзко.
Я его совершенно не люблю. А если точнее… Никогда не любила. Но даже это не спасает от глухой, давящей ненависти. Он не уважает меня, не уважает нашу дочь. В этом доме для нас нет места, есть только он, его жалкие развлечения, чувства собственности. Он не отпускает нас, а по какой причине – не имею ни малейшего представления.