Развод в 45. Любовь генерала
Шрифт:
В общем, я в порядке, не девочка, конечно, но и не совсем всё грустно.
Ха-ха, особенно если на меня еще такие генералы западают.
Наношу на лицо крем, чуть подрисовываю тенями брови, немного теней на веки, просто, чтобы выделить глубину, румяна на скулы, тушь. Яркую помаду я не очень люблю, мне кажется, она меня старит. Но иногда хочется чего-то такого, в стиле вамп.
Пусть генерал любуется!
И боится, что след от алой помады останется на его рубашке!
Эва,
Я точно не собираюсь целоваться больше с генералом!
Да, только вот ему я об этом сказать забыла.
Потому что ровно в восемь он на пороге номера.
С огромным букетом шикарных роз — в военных городках такие продаются? И с каким-то пакетом.
— Ну, здравствуй, Эвелина Романовна.
— Добрый вечер.
Один шаг, букет он кидает на полку для чемоданов, пакет туда же ставит, нагло хватает меня, прижимая к стене. Почему-то выключается свет — кажется, он вынул карточку из специального кармашка.
Целует, целует, целует, ох, как же он сладко целует, и руки везде, и…
Боже, что я творю!
— Зимин, пусти меня, быстро!
— Не пущу.
— Я сейчас заору на всю гостиницу! Шумоизоляция тут хреновая!
— Ори, давай.
— Тебя под трибунал отправят.
— Кто? Кто меня тут может куда отправить, Эва?
— Ты тут что, царь и бог?
— Типа того, Эва… Что ж ты такая… вкусная!
— Отпусти меня… я не хочу…
— Не ври, Лисичка, ты хочешь… Ты, мать твою, пахнешь так, что у меня башню сносит сразу.
Прижимается ко мне еще сильнее, специально, тем самым местом. Он там просто каменный, жесткий, и жар сквозь ткань его брюк и моего платья прожигает. Он наглеет, пуговицы на платье расстегивает, одну за другой…
— Эва…
— Я не буду с тобой спать, Зимин.
— Кто-то спать собирается? Спать ты точно не будешь.
— Ну, прекрати, господи…
Горячая, чуть шероховатая ладонь накрывает ткань бюстгальтера, пробирается под него, обхватывая полушарие. Боже… У меня туман в голове.
— Эва, какая же ты охрененная.
— Пусти меня, прекрати.
— Ну чего ты ломаешься? Нам хорошо будет…
Ломаешься? Он сказал — ломаешься?
Я ему покажу… Ломаешься!
Не знаю, откуда силы нахожу и смелость, только я вспоминаю юношеские годы, как нас физрук в институте учил от наглых козлов отбиваться. Со всей дури ему на ногу наступаю каблучком, они, конечно, у меня на босоножках небольшие, но острые.
— А, черт… Эва!
Второй ногой долблю ему по голени, он стонет, но меня выпускает, хватаю карту, которую он на полку кинул, вставляю, зажигая свет.
Отталкиваю этого наглеца, чувствую, как у меня ноздри раздуваются, дымятся от ярости.
Не ломайся, значит,
— Как вы… Как вы смеете так обращаться с женщиной, генерал, а?
— Ты… Не женщина, фурия просто… ведьма!
Ведьма я? Прекрасно!
Поднимаю руку и со всей дури луплю по щеке.
— Ты… меня опять ударила?
— Хватит мне “тыкать”, генерал! Я с вами на брудершафт не пила!
Неожиданно он нагло лыбится, тянется за пакетом, который принес.
— Признаю, облажался, мой косяк. Выпьем?
— Вы… ты… Убирайся отсюда! Уходи! И веник свой забери!
— Эва… ну… Черт, ладно, прости, я не сдержался, не с того начал, я…
— Не на ту напал! Я перед тобой ноги раздвигать не собираюсь.
— Эва, зачем так грубо?
— А как? Ты думал, приедет московская разведенка, голодная, трахну ее по-быстрому, без напряга, галочку поставлю в послужном списке, так?
— Нет, не так. Я думал, приедет женщина, о которой я думаю уже третий месяц, которую хочу видеть рядом, которая меня зацепила так, что я не помню, когда еще что-то подобное чувствовал. Вот что я думал, Эвелина… Романовна.
Его слова заставляют меня немного сбавить обороты. Дышу тяжело. И чувствую себя как-то… странно.
— Прости, что накинулся с порога. Наверное, реально выгляжу как какой-то козел. Извини, не научился за девушками ухаживать. Не до того было.
Его дыхание тоже тяжелое, отрывистое, смотрит на меня, словно раненый хищник. Лев.
Я в раздрае.
Сама не понимаю, что нашло на меня, зачем было отталкивать, драться, пощечины эти… Не хотелось быть легкой добычей.
Но я ведь не знала, что у него вот так…
Да и стоит ли верить?
— Не веришь мне, да? Правильно. Не верь. Конечно же, я кобель, бабник, у меня в каждом гарнизоне по полевой жене.
— Я так не думаю, Зимин.
— Думаешь. Нет, в чем-то ты права. Есть, были. Я нормальный мужик.
— У нормальных мужиков жены, которых они любят.
Мы смотрим друг другу в глаза, долго. Изучаем. Боремся. Кто кого.
— Не встретил я такую, которую бы любил. Вернее, встретил, давно. И потерял.
— Бросила она тебя, да, генерал?
— Умерла.
Глава 27
Зимин
Давно я не вспоминал о моей Галке, Галочке, птичке-невеличке.
Смешная девчонка, веселая, я ее сначала как женщину и не воспринимал, пышечка такая, вся в веснушках, наша “медицина”.