Развод в 45. Любовь генерала
Шрифт:
— А я спрошу! Обязательно. Еще как спрошу! До министра обороны дойду, буду спрашивать, ясно?
— Это я уже понял.
— Понял он! Это… это просто… беспредел какой-то! Вы собираетесь разбираться в ситуации?
— Всенепременно.
— И как? Нужно провести расследование. Их трое, а он один, и напал? А свидетели были? Может быть, камеры что-то зафиксировали?
По чеканному лицу генерала ползет усмешка.
— Какие камеры? Тут тебе, Эва, не Москва.
— Не Москва, говоришь?! Тогда я буду Москва.
— Эва, послушай…
Но договорить ему не дают.
— Папа! Ты должен отпустить Демида!
Нас снова прерывают, но на этот раз в кабинет врывается миловидная тоненькая шатенка, глаза круглые, губки бантиком, куколка просто, но характер виден — папин!
— Ой, здравствуйте… — замечает меня, сбивается, на отца смотрит.
Он — на нее.
— Дочь, ты не видишь, мы тут заняты? Выйди!
— Я…
— Подождите, — подхожу к девушке. — Добрый день. Я мама Демида, Эвелина Романовна. Вы… знаете Демида?
— Я… знаю, да!
— Ульяна! Я сказал тебе не вмешиваться, я разберусь!
— Спокойно, товарищ генерал, вы уже разобрались, так, что мой сын сидит, а эти… — обращаюсь к девушке. — Ты что-то знаешь о драке?
Вижу, как Зимин пронзает ее взглядом, от которого, я уверена, даже у бывалых солдат дрожат поджилки.
Но эта девушка, видно, не промах, она и бровью не ведет. Она пришла сюда защищать моего сына, так что сразу переходит к сути:
— Этот придурок подрался из-за меня, — говорит твердо, только от волнения сжимает, разжимает кулаки, а крылья узкого носика трепещут, — они… Короче, эти парни объявили на меня охоту, они меня подкараулили, а он… он спас.
Придурок?
Интересно… Мое отношение к этой девушке меняется как маятник.
Сперва она мне понравилась, своим напором, смелостью, теперь думаю — ничего себе! Мой мальчик ее защитил — а он для нее придурок?
К тому же привлечь на себя внимание сразу трех парней, да так, чтобы они голову потеряли и напали на генеральскую дочь… Что-то тут нечисто. Порывает сказать что-то в защиту сына, но тут в целом нужно разобраться, что произошло.
— Они… они давно до меня докапывались.
— Докапывались? И чего ты молчала, а? — берет слово генерал, а его дочь тушуется.
— Я… ну…
— Что — ну? Баранки гну! Надо было сразу прийти и сказать. Я тебя чему учил, дочь? Тайное всегда становится явным. А теперь… Невинный человек из-за тебя пострадать может! Ты же знаешь правила!
— Просто… Я… Я не хотела, чтобы ты знал. Об этих. О том, что они. А Демид… он… Я не думала, что всё дракой закончится и что у Демида будут такие проблемы.
— Ты прекрасно знаешь правила. Он сержант, он на службе, здесь любое правонарушение строго наказывают, это не “гражданка”, где можно на тормозах спустить.
— Пап, ну… я виновата, да, мне стыдно…
— Стыдно — когда видно, Ульяна!!
Она закусывает губу, плюхается на стул, дышит тяжело, покраснела.
Генерал внимательно слушает дочь.
Оказывается, живет она тут с ним не так давно, это я понимаю из рассказа. Как приехала, эти парни начали оказывать знаки внимания. Она их игнорировала. Как-то получилось так, что Демид выполнял поручение и был в городке, недалеко от Дома культуры, где Ульяна с подругой занимались фитнесом. К ней как раз там парни пристали. Демид их отпугнул. Они познакомились.
— Он мне сказал, что надо от них подальше держаться, так я и держалась! Ну, потом еще пару раз так получалось, что мы… в общем, пересекались с Демидом, как будто… он меня защищал, что ли…
— Он разве не в казарме живет? Не в военной части? Я ничего не понимаю, — спрашиваю я, глядя на генерала, который хмурится.
— Демид служит при штабе, тут… В общем, ты же не хотела, чтобы он бросал учебу? Ну, я нашел ему занятие по его специальности, он помогал. Это не значит, что он свободно по городу гуляет, но некоторые послабления у него есть. Были… Сейчас вот не знаю, как дальше пойдет. Если это дело предадут огласке.
— Предадут, не сомневайтесь, Олег Янович, — снова возмущаюсь я. — Мой сын, оказывается, у вас тут непонятно чем занимается, да еще и дерется!
— Если бы не Демид, то я… они бы меня… В общем… Пап, это я виновата, мне нельзя было изначально молчать. Они ведь… Эти придурки не только ко мне приставали! Они пол городка кошмарят! И прикрываются своими папашами.
— И почему я только сейчас об этом узнаю? — грозно рычит генерал.
— Может, потому, что хреново свои обязанности выполняете? — не выдерживая, ляпаю я.
— Что? — он смотрит на меня, а его дочурка с места вскакивает.
— Неправда! Папа отлично всё выполняет! Он… он… его тут все любят и хвалят! И вообще…
— Если он такой офигенный, почему же на его дочь какие-то мажоры нападают? — задаю я логичный вопрос, который меня мучает.
— Они… они просто не знали, что я папина, я… Я не говорила.
— Стыдишься отца? — Я не знаю, зачем я это спрашиваю, смотрю на Зимина, который мрачнее тучи.
А девчонка бросается к нему, обнимает за талию, прижимаясь.
— Я горжусь папой! Он самый-самый! Я… просто не хотела, чтобы он… он стыдился.
— Ты, что, Ляль? Когда я стыдился?
— Ляль? — Меня от этого имени слегка трясет, вспоминаю московскую Лялечку, да уж, везет моему сыну на Ляль!
— Пап, прости меня… я во всем виновата, а Демид… Он мне говорил, чтобы я от них подальше держалась.
— Разберемся, ладно. Иди, дома поговорим.
— Хорошо.
Ульяна быстро чмокает отца в щеку.
— Ладно, пока, папуль, до свидания… Эвелина…