Развод в 45. От любви до ненависти
Шрифт:
Он красиво ухаживал, был щедр на комплименты, баловал и меня и Каришу. Ни разу не упрекнул в том, что биологический отец не особо тратится на ребенка, сам закрывал финансовые вопросы и относился к дочери, как папа.
А теперь… Теперь он стал ее любовником, и это до безумия отвратительно.
Мы прожили огромное количество лет, и никогда даже намека на интерес в сторону старшей я не видела от Костика. Он казался таким правильным, отчасти даже моралистом, постоянно рассуждал о ценности семьи и верности.
На своем примере отлично продемонстрировал, как может
Мама наливает чашку чая и присаживается рядом.
– Вот это я приехала, так приехала, - вздыхает.
– Кристине нужен хороший нагоняй. Совсем от рук отбилась. Костя, чтобы прикрывать свои делишки, скакал под ее дудку, все позволял.
– Так и есть. И сколько не просила соблюдать одну стратегию в воспитании – тщетно. Но многое становится логичным. Ему просто хотелось закрыть ей рот, удовлетворив все желания. Переживал, что сдаст.
– Забудь о нем, Тая. Ты у меня такая потрясающая. Пошли этого ублюдка к чертям, и не думай. Что касается Карины… Ох. Не знаю. Чует мое сердце, бросит он ее. Внучка возомнила себя чуть ли не невестой, но то, как Костя равнодушно наблюдал за разборками, говорит о многом, - качает головой.
– Плевать. Все равно.
В дверь раздается звонок.
Даже интересно, насколько мой муж далеко зашел в изменах.
Имея доказательства неверности на руках, больше не получится врать в глаза...
Глава 18. Константин
– Прекрати, хватит! Ты все разгромишь!
– выкрикивает Карина.
– Хозяева потребуют оплатить испорченные вещи.
Она смотрит на меня, как на монстра.
– Разберешься, - тяжело дышу, пытаясь унять ярость.
– Угомонись! Устроил истерику, как мололетка. Не прикидывайся доблестным рыцарем, отметая от себя общие грехи. Не надо делать из меня крайнюю!
– Это ты всё начала!
– указываю пальцем в нахальную рожу, будто выношу приговор.
– Залезла на член, споила. Раз за разом снимала трусы и корчилась, чтобы завлечь! Играла, посылая порно-видео, фотографии. Разжигала, возбуждала, не оставляя шанса устоять. Знала, сука, что делаешь! Я... просто мужик. Ни один не выдержит, когда его так провоцируют.
– Очень удобно, да? Просто мужик... Бессильный, безвольный... А я, значит, грёбаный злодей?
– Ты извинишься перед матерью, иначе клянусь...
– Никогда!
– визжит, перебивая.
В голове вертится одна лишь мысль: конец.
Всему: семье, браку, жизни, которую считал стабильной.
– Поговори с мамой, - настаиваю.
– Таисия поверит тебе. Если скажешь, что это была одноразовая ошибка, что мы оба не понимали, что творим, она меня простит. Возьми на себя вину, заплачу, сколько попросишь. Я люблю её, чёрт возьми! Не желаю разводиться, не хочу терять отношения.
– Ты не думал об этом, когда меня раздевал, когда говорил, что у нас есть совместное будущее, - выдает с обидой.
– Это был момент слабости!
– сжимаю кулак и
– Ничего уже не вернуть. Таисия никогда тебя не примет. И меня тоже!
– Не решай за мать. Не подливай масла в огонь, - пытаюсь возразить, цепляясь за любую соломинку.
– Она... добрая, человечная. Если правильно все преподнести - не осудит. Тая любит меня!
– Любила, Костя. Любила. До того, как переспал с другой. До новости, как оттрахал ее дочь. Приди в себя. Мне кажется, ты в полном отрицании. Не способен к трезвой оценке ситуации. Сам говорил, что устал от жены, желаешь чего-то новенького… жаждешь меня. Что изменилось?
– Блядь! Так делает любой мужчина, когда заинтересован в интиме с побрякушкой… Врет! Вешает на уши лапшу.
– Покупает любовнице дорогие украшения? Перед сексом с супругой разглядывает фотографии другой, чтобы возбудиться? Обманывает семью, что работает, а сам остается веселиться с новым увлечением? Не лги себе. И мне. Ты просто испуган, шокирован, поэтому перечеркиваешь чувства, которые есть между нами!
– наседает.
Бессмысленно.
Падчерица не слышит меня.
Вбила в голову что-то из сказок, и прет, не желая осознать правду.
– Ладно, надоело. Поеду домой, - одергиваю пиджак.
Смотрюсь в зеркало. Синяк. Тёмный, багрово-фиолетовый, словно позорное клеймо. Вот она, память об ударе жены: её ярость и мой провал, её правота и моя вина.
Я провожу пальцами по коже, ощущая тупую боль.
Глядя на отражение, чувствую, как внутри смешиваются унижение и гнев. Чёртова отметина будто кричит о том, как низко пал.
– Ненормальный? А кто будет убирать вот это все? Кто оплатит штраф?
– Ты способна переживать хотя бы о чем-то кроме денег? Не беспокоишься о матери? Она явно сейчас в истерике, разбита, сломлена!
– Пф… теперь мне точно плевать на ее состояние! После пощечин – и сама не желаю знать эту женщину.
– Да что с тобой, черт побери?
– А с ней? Я – ее дочь. Всю жизнь убеждала, что ради детей готова умереть, а сама – чуть не прикончила из-за отчима… - морщится.
– Знаешь, раньше я не замечал, какая ты жестокая.
– Обычная. Любой человек думает о себе и своем благополучии.
– О каком благополучии ты говоришь, когда разрушаешь чужую семью?
– Чужую? Это ты её уничтожил, Костя. Твои поступки и решения. Я, по крайней мере, честна с собой, не пытаюсь вывернуться, как червяк, чтобы спастись.
Резко направляюсь к выходу.
– Куда ты?
– выкрик за спиной полон отчаяния.
Не останавливаюсь.
Стиснув зубы, шагаю по коридору, не позволяя себе оглянуться.
Мозг кипит, эмоции бушуют, но я не поддаюсь. Не желаю слушать чушь и упрёки.
– Не смей, Костя!
– падчерица догоняет и хватает за локоть.
– Карина, отвали, - отмахиваюсь.
– Ты не поедешь к ней! Оставишь меня тут с этим дерьмовым кошмаром? Не стоит возвращаться к той, кто не даёт нам быть счастливыми! Я люблю тебя! Готова на всё ради нас!
– голос срывается, превращаясь в хриплый вопль.