Развод в 47. Я тебя никогда не любил
Шрифт:
Все… Влада клинит. Красный свет.
Так какой сегодня день? Кажется, он знает, где она.
Он звонит тренерше Оли. Просит если жена его появится, задержать ее. Пока он по пробкам доберется. Обещает вознаграждение.
Это же надо так напакостить! А ведь он с ней по-хорошему. Сколько всего для нее сделал. Позаботился об ее благополучии.
Это Оля потом поймет, что он для всех старался. Но поздно будет!
Сейчас его просто кроет. Он обязан ее увидеть.
— Где? — влетает в фитнес-зал.
—
— Тебя забыл спросить, — рявкает.
Мчит в раздевалку. Распахивает дверь, рука ложится на ее шею.
— Ты что, дрянь, творишь?!
Смотрит в глаза бесстыжей, неблагодарной твари, там нет испуга. Рука еще сильнее сжимается. А взгляд скользит по обнаженной фигуре жены. К ярости примешивается совсем ненужное вожделение.
Ольга не отвечает, смотрит на него… диким, неизвестным ему взглядом. Доля секунды и его пах пронзает адской болью.
Глава 23
Влад сжимает мое горло, а сам по моему телу шарится. Я слишком долго прожила с ним в браке, чтобы не понять, как он завелся. Мгновенно.
Хм… а как же Азалия? Что ночка не удалась? Что-то голодный мой почти бывший муженек. Такой голод в глазах, будто у него пару лет этого самого не было.
Что ж… его проблемы. Пока он сжимает сильнее мое горло и облизывается на мое тело, я одним четким ударом бью его коленом в пах. Вкладываю всю свою ярость.
— Ой… — Влад тут же отпускает меня, сгибается пополам. — Офигела, что ли?! Дурная бабища!
Недолго думая, бью его локтем между лопаток. За «дурную бабищу» и не только.
Прохожу мимо, к своему шкафчику.
— Говорить разучилась, как гопница дерешься? Стыдно должно быть, Оль. Я был у тебе лучшего мнения.
Так и стоит согнутый в три погибели. Едва не падает. С ноги на ногу переминается.
— Ты наглый извращенец, который влез ко мне в душ. Всего лишь самозащита, — вытираюсь полотенцем.
Стеснения нет. И поджав хвост я бежать не буду.
Стоит сгорбившись, от боли кряхтит, а тело мое все равно глазами пожирает
— По самому сокровенному ударить! Родного мужа!
— Ты не муж мне, а мерзкий, озабоченный мужик. А ту тухлятину, что у тебя там болтается мне не жалко, — безразлично пожимаю плечами.
Внезапно делает резкий выпад, за руки меня хватает и всем телом наваливается, так чтобы пошевелиться не могу.
— Ты какого этот сброд в наш дом притащила? Ты знаешь, что они там устроили? — а сам носом ведет, мою кожу нюхает. — Тухлятина… врешь ведь, Ольга… я знаю, как ты подо мной стонала…
— Дом больше не мой. А тебе с твоей ксерокопией давно пора узнать свои корни. Веселитесь. Не благодарите. И если ты сейчас меня не отпустишь, я напишу заявление в полицию, о попытке изнасилования.
— Ты чего, мы же… мы родные люди. Усмири свою ревность. Я никогда не планировал расставаться врагами. Мы обо всем, — проводит языком по моему обнаженному плечу, — Можем договориться.
И если раньше от одного такого прикосновения я таяла. То сейчас у меня тошнота к горлу подступает.
— А ты чего к сифилитичке пристаешь? — выплевываю ему в лицо.
Он ошарашен. Хватку ослабляет. Я пользуюсь моментов и отталкиваю его.
— Заразиться не боишься?
Сама отворачиваюсь, лезу в сумочку, при этом попку выставляю, она у меня подтянутая, Владу всегда нравилась, верчу ей, внимание отвлекаю. А сама быстро на телефоне диктофон включаю.
Разворачиваюсь. Как я и думала, он мою пятую точку пожирает, и за причинное место рукой держится.
— Льда бы… принеси, Оль. Поговорим.
— Теперь эти функции официально переданы ксерокопии, пусть она тебе носит все, лечит, и твои потребности удовлетворяет, — натягиваю трусики, затем джинсы.
— Это все случайно получилось с болезнью. Я не хотел. Это недоразумение.
— То есть ты хочешь сказать, что оболгал меня? — делаю голос более миролюбивым, даже подобие улыбки из себя выдавливаю.
— Я не специально. За это реально извини.
— Это ты так объяснял ксерокопии, что со мной не спишь?
— Это не из-за Азалии. Раньше. И за это прости. Не хотел.
— Влад, а что мне с твоим «не хотел» делать? Если родные дочери считают, что у меня сифилис? Как мне с этим жить? — надеваю лифчик. Затем свитер.
— Латентный между прочим! И ты его уже почти вылечила!
— О, — всплескиваю руками. — Так мне надо тебя поблагодарить, что ты сначала придумал мне позорную болячку, а потом от нее же почти вылечил! Браво! Низость высшей категории!
— Зато к тебе ни один мужик не подойдет, — вдруг выдает и снова на меня озабоченный взгляд бросает.
— А тебе какое дело? Иди к своей ксерокопии, живи для себя, со мной ты мучился, я в курсе. Так наслаждайся. Исчезни из моей жизни.
— Не исчезну, — как-то очень уверенно цедит.
— А ты планировал, меня как собаку на цепи держать. Не получится. Для этого у тебя молодая жена будет, вот с ней в какие хочешь игры играй.
— Ты потом поймешь, что я это и для тебя сделал.
— Сифилитичкой? Для меня?
— Нет, я о разводе. Про болезнь я извинился. Два раза, между прочим! Сам сто раз пожалел, что это ляпнул. Но, — в глазах ярость загорается. Снова на меня надвигается. — Прекрати чудить. Я дам тебе время успокоится. Потом мы все обсудим.