Развод в 47. Я тебя никогда не любил
Шрифт:
— Мамочка, — виснет у меня на шее. — Я так переживала! С тобой все хорошо?
Глава 25
Родная дочь, а запах от нее чужой. Предательством несет.
Руки так и остаются висеть плетьми. И сама будто каменею.
— Мам! — дочь голову на бок склоняет, в глаза мне заглядывает. — Не переживай так. Все наладится. Я вот приехала тебя поддержать и не одна, — указывает пальцем на машину, из которой выходит ее муж Давид.
Здороваемся с ним кивками головы. Парень топчется на одном месте, к нам
— Как вы меня нашли? — отстраняю дочь.
— Мы не знали точно. Звонить я тебе не рискнула, — опускает глаза. — Папа говорил, ты сложно все это переносишь. Он и подсказал, поискать у этой, — морщит свой немного вздернутый, курносый носик, усыпанный веснушками, — Таисии.
В детстве все умилялись Эрикой, девочка куколка. Задорная, веселая, добрая. Как из нее выросла предательница?
Из-за болезни разбаловали? Мы знали, как дочкам плохо, они болеют и старались скрасить их дни. Покупали все, что они хотели. Невыносимо слышать, как твой ребенок плачет от боли, хочется сделать все, чтобы ему стало легче.
Перестарались…
Хотя бывшему нормально, его же пока не предали.
— Какой у тебя папа молодец, все знает, все подсказал, — замечаю не без сарказма.
— Мам, я знаю, как тебе сейчас. Понимаю. Но ты связалась не с той. Таисия очень опасный человек! — и рожицу корчит скорбную, глаза округляет.
Я могу ей сейчас высказать все. Развернуться и уйти. Но мне интересно, зачем приехала, что она от меня хочет. Потому пока сдерживаюсь. Хотя… надолго меня не хватит.
— Ты ее даже не знаешь лично. Откуда такие выводы? Папа тоже рассказал? — выгибаю бровь.
— Мам, да я давно про нее слышала, еще до этого всего. И Злата рассказывала, и Давид, и Азалия. Ты думаешь, они просто так с ней не общаются? За дело! — поднимает вверх указательный палец.
— А Злата с Азалией у нас же ангелочки, — склоняю голову набок.
— Пойдем, отойдем, — берет меня за руку и ведет к беседке, что напротив дома. — Нечего чтобы соседи тут уши грели. Райончик то бомжицкий. Мам, ты сейчас не в себе, на них злишься, это все понятно. Но зачем ты устроила тот цирк с родственниками? Как там говорится, с кем поведешься, от того и набралась. Это Таисия тебя надоумила?
— Мне интересно, Эрика, а как ты сама относишься к тому, что твой отец собирается жениться на младшей сестре твоего мужа? Все хорошо? Вы с ней подруги? А теперь она станет твоей новой мамочкой? — произношу спокойно, с насмешкой. И дочери мой тон явно не нравится.
Она вертит глазами. Оглядывается на своего Давида. Потом на лице появляется та улыбочка. С которой она обычно все у нас с мужем просила. Такая ангельская, что никак не отказать.
— Так бывает. Папа полюбил. Да, немного странно, но на то мы и семья, чтобы понять и поддержать. Люди разводятся. Но при этом мы всегда остаемся вашими детьми. Мы любим и тебя, и его. Ведь папа так и хотел, сохранить дружеские отношения.
— Ага, чтобы я ходила к ним в гости по праздникам. Мило сплетничала с Азалией, и сидела с Ириной дочкой.
— Так да! — всплескивает руками. — Расстаться культурно, полюбовно
— Отложили вы потому, что Давид сейчас работу не может бросить, — выдаю, а Эрика рот от удивления открывает. Не ожидала, что я знаю. Мне Ира же и рассказала, что сестра ее расстроилась, что на месяц позже на острова полетят.
Мне в принципе шокировала новость, что Эрика выходит замуж за Давида. Со Златой породниться мне как-то меньше всего хотелось.
Давид был для меня темной лошадкой в ее семье. Если Азалия постоянно мелькала рядом с мамой, то мальчик в возрасте семи лет был отправлен в пансионат за границу. Там же он закончил институт. А тут он не появлялся. Так что о нем я ничего не знала и практически не слышала.
Когда же он вернулся, то сразу стал во главе фирмы, которая сотрудничает с фирмой Влада. Парня я как-то даже не особо сыном Златы воспринимала. Слишком долго его не было.
А вот месяца три назад новость — Эрика и Давид решили пожениться. Хотя я даже не знала, что они встречались.
Все произошло молниеносно. Меня уверяли, что у них вспыхнуло так, что они не могут друг без друга. Я на них смотрела, всегда вместе, обнимаются, Давид ни в чем дочери не отказывает.
Кто я такая чтобы вмешиваться в выбор дочери? Хоть кошки внутри скребли. Но я постаралась их запереть у себя в душе. И не концентрироваться на факте, что Давид сын Златы.
— Он бы мог! — восклицает. — Но я не могу уехать, когда ты не в себе. Я слишком тебя люблю, мамочка.
— И папу, Азалию, Злату, всех.
— И их. Да, я разрываюсь! — морщит носик, глаза опускает, будто плакать собирается, и скорбное такое выражение на лице. Ранее я на все была готова, только бы дочь успокоить, едва завидев эту вселенскую скорбь на кукольном личике.
Сейчас не трогает.
В этот момент, я невольно бросаю взгляд на машину. А там нет Давида.
— Где твой муж? — спрашиваю.
Дочь оборачивается. Скользит рассеянным взглядом по машине, двору.
— Не знаю, наверно кофе пошел выпить. Ему скучно стоять и меня ждать. А нам с тобой поговорить надо, хоть меня послушай! Ире ты уже нагрубила! Как так можно? Мы же твои дети? — продолжает скорбно вещать Эрика.
Глава 26
— Мои дети, которые обворовали родную мать? Которые за моей спиной обсуждали мои слезы и сопли? И так восхищались новой пассией своего папаши? — смотрю ей в глаза. Давлю взглядом, так что она делает два шага назад.
Открывает рот. Губы вытягиваются буквой «О», но звука не издает. Моргает. Глаза беспорядочно бегают по сторонам. Она лихорадочно соображает, что ответить.
— Я тоже удивилась, что это мои дети, Эрика.
— Ты все не так поняла, мама! Мы спасали твое добро. Ты же сама притащила сброд в наш отчий дом! Они бы все продали. А так мы постарались уберечь, — улыбка на ее губах выходит насквозь фальшивой и неестественной.