Развод. Игра на выживание

Коваль Лина

– Привет, – говорю расслабленно, когда слышу любимый голос с хрипотцой. На заднем фоне будто телевизор бубнит. – Ты как? Домой не собираешься? – дую губы.

– Привет, Ян, – отвечает Даня еле слышно. – Погоди.

Слышу тяжёлые шаги, следом как скрипят двери и в трубке наконец-то образовывается тишина.

– Ты где? В гостинице уже? – спрашиваю, потирая пальцами кожаный руль и поглядывая на замерший светофор.

– Нет, пока. По делам ещё мотаюсь.

– По каким делам, Дань?

Вечер…

Он трудно вздыхает.

– Потом расскажу. Не по телефону, окей?

– Ладно, – слышу, как затягивается очередной сигаретой. – Хватит курить.

– Это последняя, – как обычно отвечает муж.

В голосе чувствуется лёгкая улыбка. Мои уголки губ тоже летят наверх.

Люблю и дико скучаю. До трясучки...

Предстоящая ночь без него кажется пыткой.

– У вас как дела? – спрашивает Богдан. – Дома уже?

– Нет…

– Папа, мы к Жанне в гости едем, – кричит Маша с заднего сидения.

– К Жанне? – повторяет муж. – Я думал, вы не общаетесь совсем.

Сжимаю руль и передёргиваю плечами.

– Мама позвонила, дети услышали и напросились. Я не смогла им отказать.

– Ясно…

– Дань... – хмурюсь.

– Это твои родители. Я всё понимаю, Ян.

– Правда? – с надеждой в голосе спрашиваю.

– Ну, конечно. Позвони, как будете дома, хорошо?

– Ладно. Целую тебя.

– Целую, – хрипло выговаривает. – Скоро буду. Не грусти, чудо.

Закинув телефон в сумку, продолжаю улыбаться как чокнутая первокурсница.

Чудо.

Это давнее прозвище приятно укладывается на сердце.

В отличном настроении всё-таки добираемся до родительского дома. Дети тут же выскальзывают из машины и несутся внутрь. Я же спокойно забираю сумочку и запахнув как следует пальто, невозмутимо иду к крыльцу.

– Мам, привет, – кричу, как только оказываюсь в прихожей.

В воздухе чувствуется дорогой аромат.

Что-то вроде сандала с запахом натуральной кожи. Цена - целое состояние, наверняка. Тут же приближаюсь к резному комоду, чтобы глянуть какой именно фирмы интересный стеклянный диффузор с аромапалочками и останавливаю себя. Практически бью по рукам.

Чёрт побери.

Я же обещала больше никогда не тянуться за ними, чтобы соответствовать. Просто приду в магазин и выберу свой аромат, который будет подходить только нашему дому, только нам.

Кивнув самой себе, зависаю возле зеркала, изучая свой внешний вид.

А когда мама появляется в прихожей и произносит первую фразу, закатываю глаза:

– Яна, ты что-то поправилась.

– И тебе привет, мам, – повторяю.

– Нет, ну правда, – она склоняет голову и подозрительно щурится.

Ещё раз рассматриваю себя в отражении.

И правда, вес, который ушёл вместе с Богданом,

возвратился с ним же.

Усмехаюсь.

Но беспокоит другое, кожа бледновата. Это странно, потому что обычно у меня отличный цвет лица. Такой, что все косметологи завидуют.

– Пойдём, – тянет мама меня за руку. – Вместо хлеба поставлю на стол гренки.

– Да не ем я хлеб, – морщусь. – А дети где?

– К деду в кабинет убежали. Я их позже ужином накормлю, пусть поиграют в детской. Мы её зря делали, что ли?

– Хорошо, – поджимаю губы. – Как вы здесь… вообще?

Озираюсь по сторонам.

Ничего не изменилось. Здесь всё так же, как и в детстве, хочется непременно выпрямить спину и приподнять подбородок.

Человек может считать себя максимально взрослым и самостоятельным, но всё это его понимание как карточный домик рушится, стоит только снова оказаться в родительском доме и вспомнить прошлое.

Возможно, со временем это проходит.

– У нас всё хорошо, по внукам вот скучаем, – мама жестом приглашает меня за стол.

– Могли бы приехать, – замечаю, разглядываю наполненные тарелки и хватаю лёгкую закуску с красной рыбкой.

– К вам? Ты серьёзно полагаешь, мы будем встречаться с твоим мужем после всего, что он с тобой сделал?

– О боже, мам, – вспыхиваю. – Что сделал?

– Тебя могли убить, – слышу ровный голос отца за спиной.

– В этом Богдан не виноват, – твёрдо проговариваю, подхватывая ещё одну тарталетку.

– Конечно, виноват, – отец хмурится.

– Виноватого он наказал, пап.

– В смысле, наказал?

– Богдан нашёл этого таксиста.

– Устроил самосуд? – отец сужает глаза.

– Не знаю, – мотаю головой. – Но из полиции мне так и не позвонили.

– Меня сразу предупреждали, что состава преступления здесь нет.

– Как нет? То есть я всё это придумала?
– завожусь.

– Может, преувеличила, – широкая бровь летит наверх.

– Преувеличила? – расстраиваюсь. – Ты серьёзно так считаешь?

– Давай начнём с того, что ты вообще не должна была там оказаться. Ночью, в коротком платье, одна…

– Ну хватит, – мама внезапно взмахивает руками. – Давайте ужинать пока вы окончательно не поссорились.

Сдуваю прядь волос, налетевшую на лицо, и принимаюсь за ужин.

– Яна, а эта девочка у вас всегда теперь живёт?

– Дина? Пока Аня в Москве, да.

– Всё на тебя свесили.

– Мам, я не против. Где двое, там и трое... Мы устроили Дину в сад к Ване, да и Маше с ней веселее, – говорю, уминая четвёртую тарталетку. – А у Оли как дела?

– Всё хорошо у них, – произносит отец. – Позвони сама и узнай. Она жаловалась, что ты её вычеркнула из жизни.