Развод. Между нами только ненависть

Арская Арина

— Прости, я отлучусь, — тихо говорю я. — В уборную.

Торопливо выхожу из кухни. Прикрываю за собой дверь и кидаюсь в туалет, в котором запираюсь.

Приваливаюсь к холодной кафельной стене и медленно оседаю на пушистый коврик, спрятав лицо в ладонях.

На меня волной нахлынула паника и ужас перед жестокостью Марка, который показал мне, на что способен.

Да, он сейчас меня воспитывает.

Если захочет, то я сяду за один стол с его любовницей и назову ее подругой. Если он захочет, то он заставит смотреть, как развлекается в кровати с Фаиной.

И я

совершенно не знаю, как быть с ним.

Все мои женские уловки, хитрости, манипуляции оказались большой наивной глупостью, и он, по сути, их лишь терпел и подыгрывал, пока мои игры в роковую красавицу были милыми.

А потом я охамела.

Всхлипываю и лезу в карман домашних штанов.

Достаю телефон и дрожащими пальцами снимаю блокировку. Захожу в телефонную книгу, и мой палец замирает над “Маркуша”.

Вспоминаю, как этот самый “Маркуша” ломает пальцы, и нажимаю три точки в углу экрана.

Переименовать. Срочно переименовать.

Фантазия рисует жуткую сцену: Марк наблюдает за тем, как темные фигуры в лесу закапывают живого человека и принимает мой звонок. Он продолжает наблюдать за работой своих парней и слышит в трубке:

— Маркуша… Я не могу выбрать, какие туфли купить…

Господи. Всхлипываю и переименовываю Маркушу на Марка, а после нажимаю кнопку вызова.

— Оленька, — в дверь стучит Фаина. — Ты в порядке? Я тебя не обидела?

— Все в порядке, — кусаю ногти, напряженно вслушиваясь в гудки. — Иди следи за кексами. Через пять минут их надо достать.

— Поняла.

Пятый гудок, шестой, и я хочу уже сбросить звонок, но Марк все же отвечает:

— Да, Оля?

— Хватит.

— Не понял.

Прижимаю ладонь к глазам, из которых текут слезы. Память под вздох ожидания на другом конце оживает теплым и светлыми видением, в котором Марк в воскресное утро готовит завтрак и корчит смешные рожицы двухлетнему Диме.

Дима смеется, а из гостиной доносятся песни Яны и Лены, которые устроили утреннее караоке.

— Прошу, хватит, — сипло шепчу я.

Тот Марк и сегодняшний — разные мужчины, и я отказываюсь верить, что мой Маркуша — беспринципный жестокий урод, который останется равнодушен к моим мольбам остановиться.

— Фаина чудит? — небрежно спрашивает Марк.

— Нет… господи, нет… — всхлипываю я. — Марк, я все поняла… Я поняла, что ты страшный и опасный… Поняла… Не надо так со мной. Я не хочу дружить с твоей любовницей. Это унизительно, Марк. Неужели ты не понимаешь?

— Я жду твои кексики, Оля, — Марк не покупается на мои слезы, — правда, теперь они станут не совсем твоими, но это твой выбор.

Гудки и я прижимаю телефон к груди.

— Оля, — подает опечаленный голос Фаина за дверью, — я же тебе не враг. Оля… Послушай меня…

Она делает паузу и ждет, когда я отвечу.

Я встаю, поправляю волосы и открываю дверь. Мрачно смотрю в большие красивые глаза Фаины. У нее длинные густые ресницы.

Ловлю себя на мысли, что с удовольствием повыдергивала эти ресницы одну за другой стальным раскаленным пинцетом.

— Что?

— Мы должны объединиться, Оля, — Фаина слабо улыбается. — Я понимаю, что тебе вся эта ситуация

неприятна. Ты ревнуешь, тебе больно… и тебе бы зализать раны, а мне… мне тоже хочется немного иного. Я тоже не хочу, чтобы Марк воспитывал или наказывал тебя. Я тоже хочу, чтобы ты была просто бывшей, с которой он видится редко и только на семейных праздниках.

Сжимаю телефон.

— Я хочу, чтобы он был только моим. Я не хочу делиться нашими отношениями с бывшей женой. И тебе это тоже выгодно, ведь так?

Я молчу. Меня начинает трясти от гнева.

— Делай все, как приказывает Марк, — Фаина касается моей руки. — И давай работать в команде.

Глава 24. Я же не дура

— Мама и папа разводятся, — говорит Яна, печально глядя в объектив, — эта новость для меня оказалась тяжелой, но… — она с натугой улыбается, — у нас был серьезный семейный разговор, на котором мы все, конечно, поплакали, — шмыгает и прижимает платок левому глазу, — да, разговор был сложный… нам пришлось быть очень честными, открытыми…

Я ставлю видео на паузу.

Ложь.

Ни одного слова правды в видео-обращении Яны к своим подписчикам.

— Ну, в принципе, — говорит Лена и похрустывает стеблем сельдерея, — Янка неплохо так справилась. Вышло грустно, но… очень трезво… — вздыхает, — с позиции взрослого ребенка.

— Спасибо, — бурчит Яна, свернувшись калачиком на диване, — но это все равно будет бомба… она все взорвет к чертям…

Лена сосредоточенно хрустит сельдереем, а затем заявляет:

— Это будет топ всех твоих роликов. Люди любят такие видео. Любят обсасывать чужие разводы.

— Но мой аккаунт не разводах, Лена! — Яна взвизгивает и садится. — Мой контент о счастливой большой семьи, и теперь этот ролик, — она вскидывает руку в сторону телефона, который молча сжимаю, — будет прощальным! Будет последним! Ты не понимаешь, что ли?!

Закрываю глаза и медленно выдыхаю.

Не успела я прийти в себя после Фаины, которую спровадила час назад с готовыми кексами, как мои дочери приехали и решили устроить мне грандиозный скандал.

— Можно было контент раскрутить на разводе мамы и папы, — Яна вскакивает на ноги. — Да, и это гарантировало кучу просмотров, ведь сейчас в интернете все кругом разводятся, изменяют и страдают, но это не мой случай! Папа четко дал понять, что это будет последний ролик!

— Ну и правильно, — Лена усмехается и опять откусывает от стебля сельдерея внушительный кусок. Бубнит через громкий сочный хруст. — Мне тоже не нравилось, что ты везде с камерой лезешь, когда мы вместе собирались. В последнее время ты же никому покоя не давала!

— Да пошла ты!

— Сама пошла, — Лена смеется.

— Хватит, девочки, — шепчу я. — И, Лен, — поднимаю взгляд, — тебе будто все равно, что мы с отцом разводимся. Знаешь, я даже удивлена твоему хладнокровию.

— Мои слезы тебе как-нибудь помогут? — Лена садится напротив в глубокое кресло, на которое накинуть яркий желтый плед. Помахивает стеблем сельдерея, вглядываясь в мои глаза, — да ты и сама не плачешь.