Развод. Между нами только ненависть
Шрифт:
Рядом валяется пакет, из которого высыпалась картошка, несколько жестяных банок и яблоки.
— Какого черта?! — взвизгиваю я и хочу кинуться на помощь сыну, но Марк рывком прижимает к себе и фиксирует меня за шею локтевым сгибом. Выдыхает в ухо:
— Во-первых, там мои парни следят за этой возней, — я ощущаю всем телом его напряжение, — во-вторых, сейчас наш мальчик, ставит свой авторитет среди местных лошков. Раз его мать теперь живет тут, тот этот двор будет его.
— Ты чокнутый…
— Сразу против троих быканул, — он улыбается
— Так нельзя… Ему всего шестнадцать…
— Уже шестнадцать, — Марк усмехается. — Знаю, Оля, ты про сына вещала, что он у тебя хороший мальчик-отличник, но у этого мальчик отлично поставлен удар. Ты посмотри на него. Настоящий львенок.
Глава 27. Супер-мамочка
— Дима, так нельзя!
Дима молча поливает разбитые в кровь костяшки перекисью над раковиной. Марк сидит за столом и пьет черный крепкий кофе.
— Дима… — хочу помочь сыну в обработке его ран.
Он переводит на меня такой тяжелый и мрачный взгляд, что я испуганно отступаю.
— Я сам, мам, справлюсь, — четко проговаривает он.
В его глазах еще горит адреналин и ярость.
— В следующий раз ты не должен сам марать руки, — заявляет Марк, и я в ужасе на него оглядываюсь. Он делает глоток и лениво продолжает. — Должна быть четкая иерархия. Ты не вышибала.
— Понял, пап.
— Ты что несешь, Марк?
— У тебя сын не тот соплежуй, о котором ты рассказывала, — Марк поднимает на меня предостерегающий взгляд. — Он очень серьезный парень, Оля.
— Мам, — в поиске поддержки оглядываюсь на маму, которая раскладывает покупки Димы в холодильник.
— Может, Димка тут порядок с этой шоблой наведет, — закрывает дверцу холодильника и сердито смотрит на меня. — А то эти укурыши совсем совесть потеряли. То в подъездах ссут, то на стенах письки рисуют! То свои тупые песни по ночам поют! Матерятся! Харкают! Деньги у детей отбирают! Устроили тут свое опэгэ.
— Да твой зять сам бандит! — вскрикиваю я и вскидываю руку в сторону Марка. — Он пальцы людям ломает!
— Не просто так ломает! А за тупую курицу-жену! Правильно сделал! Я бы еще сама добавила! — мама повышает голос. — И Кольке этому тоже по его харе тупой несколько раз двинула. Приперся стручок свой пристроить!
— Мама!
— Это хорошо Марк был дома! — продолжает кричать. — Все ему культурно объяснил.
— Культурно объяснил?! — охаю я. — Да он ему нос сломал.
— Каким был слабаком этот Колька, таким и остался! Вот нос ему и сломали! — мама подбоченивается. — Противный мужик. Ничего не добился! Пятьдесят лет и к матери старой вернулся жить! Позорище! И это она, — мама грозит мне пальцем, — подослала его к тебе!
— Конечно, надо же сыночка пристроить, — усмехается Марк и его губы вновь касаются края чашки.
— Это какой-то абсурд, мама. Он мне изменяет, — вскидываю руку в сторону
— Это ты допустила, когда решила ко мне под юбку спрятаться!
Димка над раковиной встряхивает руками и тянется к аптечке. Выхватывает бинт из нее:
— Фаина приставучая чуток, — вздыхает. — Пап, мне не нужна вторая мамочка. Мне хватит одной за глаза.
— Я поговорю с ней, — Марк кивает. — Хочет подружиться, Дим, и наладить контакт с тобой.
Я чувствую себя дурой.
Все вокруг против меня, и скоро я точно сама поверю в то, что Марк ничего такого не натворил.
Ну, подумаешь, бандит, но свой же. Родной, любимый, и это я должна его направлять на путь праведный без сломанных пальцев и без любовниц.
Ну, подумаешь изменял. Сама виновата. Когда у вас с Марком была последняя физическая близость с громкими стонами, слезами удовольствия и тихими мольбами не останавливаться?
Когда книжные мужики и пальцы заменили мне Марка окончательно и бесповоротно?
Не в этом причина. Я встряхиваю волосами, прогоняя мысли о соитии с бессовестным мужем, эротических книгах, играх пальчиками в туалете и ванной с фантазиями о несуществующих мужиках.
— Вот чему ты учишь нашего сына? — спрашиваю я, наконец, совладав с мыслями в моей глупой бедовой голове. — Тому, что жену можно заменить на любовницу? Что любовница может стать хозяйкой в доме?
Дима резко разворачивается ко мне и, зло прищурившись, наматывает на ладонь бинт:
— А ты чему учишь, мама? — он усмехается точь в точь как его отец. — Что жена может бросить дом? Что может позволить какой-то шлюхе занять свое место? Учишь тому, что женщины в принципе не способны бороться? Лишь убегать, рыдать и истерить?
— Ты позволишь ему так говорить со мной? — восклицаю я в сторону Марка, который вскидывает бровь.
— Покажи чудеса воспитания шестнадцатилетнего парня, — жестоко усмехается он. — Что ты за меня прячешься? Только пару минут я был отцом-монстром, которого надо лишить родительских прав, а сейчас внезапно требуешь, чтобы я его утихомирил. Опять ждешь, чтобы я опять твой авторитет перед сыном за уши притянул? Очень удобно, — скалится в улыбке, — облить меня сначала грязью, а после топать ножками, — встает и поправляет галстук, — давай-ка ты в этот раз сама попробуешь найти с сыном общий язык. Покажи мне класс от супер-мамочки.
Глава 28. Когда развод?
— В этот раз я шлюху пропустил мимо ушей, Дима, — говорит тихо Марк. — Ты был после драки, на адреналине, но в следующий раз выражайся иначе.
— Как именно?
Да, я стою и подслушиваю Марка и Дима у закрытой двери. Рядом напряженно пыхтит мама. ей тоже любопытно, о чем ее любимые зятек и внучок так серьезно беседуют.
— Ты бы мог, например, сказать маме… — Марк задумывается на секунду и продолжает, — ты позволишь другой женщине хозяйничать в нашем доме?