Развод. Он влюбился
Шрифт:
Все это время мы с Олесей поддерживали контакт. Созванивались, списывались, а еще она приезжала ко мне чуть ли не дважды в месяц. Так что ни о каком длительном расставании не было и речи. Это муж стал бывшим, а его сестра по-прежнему оставалась самой близкой подругой.
— Все равно. Ты приехала сюда и на меня накатило. Помнишь, как вечерами гуляли? Помнишь, как ходили друг к другу в гости. А наши обеденные посиделки, помнишь?
— Лесь, конечно, помню. Но нам и правда пора. Ты же знаешь в этом городе для нас больше ничего не осталось.
Он окончательно
— И все из-за этого идиота.
— Он твой брат.
— Одно другому не мешает. Я просто не понимаю, как можно было променять это, — она обвела меня рукой, — на хрен пойми что.
— Не начинай.
— Прости, не стоило мне… Просто вчера как увидела вас рядом, так сердце заболело. Это же надо было настолько бездарно все просрать… Еще раз прости, тебе и без моих причитаний тошно. Как Дашка?
— Напряжена.
Это самое мягкое слово, которое я смогла подобрать, чтобы описать состояние дочери. После того, как она увидела отца, и этот влюбленный старый дурак за пять минут умудрился наехать на ребенка – пусть и взрослого – она была как натянутая тетива. Даже после его ухода напряжение осталось.
А ночью, когда мы с ней обосновались на диване в одной из гостевых комнат, я слышала, как она шмыгала носом, пытаясь скрыть слезы.
— Может, зря она сюда приехала?
— Не знаю, — честно призналась я, — мы с ней разговаривали накануне поездки, и я настоятельно рекомендовала остаться дома, а я бы одна обороткой сгоняла к тебе и обратно, но Даша уперлась, сказала, что хочет повидаться с родными. Повидалась…
— И я дура не догадалась. Надо было Алексея не звать.
— Как бы ты его не позвала? Брат все-таки. Обиделся бы.
— Ой, ладно, — отмахнулась она, — мы и так редко встречаемся, после вашего отъезда. Такое чувство, что это мы с тобой родными были и наши семьи друг к другу притягивали, а этот, как отщепенец. Еще ультиматумы вздумал ставить – или мы принимаем его вместе с этой свистелкой-перделкой, или он гордо уйдет в туман. Заигрался в командира, мальчик. Заигрался.
— Ну что ты какая злая? — хмыкнула я, — У него же любовь. Надо понять, простить, поощрить.
Кажется, именно этого бывший муж ждал от своего окружения, и том числе от меня и преданной дочери.
Олеся раздраженно дернула плечом:
— Перебьется без поощрения. Я все жду, когда эта звездень покажет свое настоящее лицо и устроит ему сладкую жизнь.
— Может и не устроит. Вон, год целый уже прожили, а он все готов с пеной у рта про свои чувства орать.
— Лен, я тебя умоляю… — небрежно отмахнулась она, — Как только Марина перестанет двумя руками держаться за его хрен, так вся любовь и пройдет. Тогда у мальчика прозрение и наступит. Поймет, что натворил.
— Мне все равно, поймет он или нет. Обратной дороги не будет.
— Знаю, — вздохнула она, — да я бы, и сама не разрешила тебе снова с ним сходиться. Такое не прощают.
К счастью, Олеся не была слепой фанаткой брата и, узнав всю нашу ситуацию, никогда больше не заикалась о прощении, прекрасно понимая, что это невозможно.
Мы
Год миновал с того момента, как мы уехали из родного города…
Не буду врать и говорить, что все прошло легко и безболезненно, что я перевернула страницу и в припрыжку поскакала в новую жизнь, моментально забыв о подлом предателе.
Конечно, нет.
Было и больно, и плохо, и порой так одиноко, что хоть волком вой. А иногда наоборот хотелось все спалить дотла. Но хотя я отчаянно жалела о потерянном счастье, но ни разу даже мысли не допустила о том, чтобы попробовать вернуться самой и вернуть бывшего мужа в семью. Ушел – значит ушел. Точка.
Но если я перескочила этот сложный год на ярости и злости, как на реактивной тяге, то у Дарьи было все сложнее.
Она до сих пор винила себя в произошедшем. Все думала о том, что если бы не притащила с собой эту шмару, то ничего бы не произошло.
Я пыталась поговорить с ней, пыталась объяснить, что ушлая Марина все равно нашла бы способ добраться до дурака, залипающего на ее фотографии. Только к моему огромному сожалению, все эти разговоры уходили в пустоту. Даша не слышала меня и продолжала заниматься саморазрушением.
Она замкнулась и, что самое ужасное, перестала верить в людей.
Больше не было той беспечной девчонки, которая была готова была плескаться в бассейне до посиневших губ. Той, кто могла подружиться с кем угодно и смеяться громче всех.
Девочка повзрослела, но такого взросления я бы не пожелала даже врагу.
За тот год, что мы прожили на новом месте, у нее не появилось ни одной подруги. Она сознательно проводила черту, за которую никого не пускала.
Я старалась донести до нее, что не все такие твари, как Марина. Что вокруг полно прекрасных людей, с которыми можно и нужно общаться, но дочь не слышала меня. Только улыбалась и отмахивалась, мол не нагнетай мамка, у меня и так все в полном порядке.
Но я-то знала, что не в порядке.
Причем не в порядке – это очень мягко сказано.
Надо бы отвести ее к психологу, но как? Как это сделать, если она сама этого не хотела и каждый раз вставала в позу, стоило мне только намекнуть на специалиста.
Ответ всегда один:
— Все в порядке, мама. Не нужен мне никакой мозгоправ. Не переживай.
А я переживала. Я так переживала, что порой полночи не могла заснуть. Все думала, думала, думала… В основном о бывшем муже, и ни черта это были не романтичные мысли.
Словами не передать, как я злилась на него. Не за себя – я справлюсь, почти уже справилась, пережила его предательство и пошла дальше – а за девчонку, которую он, главный мужчина в ее жизни, просто взял и со всего маха носом в дерьмо макнул. Показал, что стоят дети, когда на другой чаше весов желание члена. Наглядно продемонстрировал как в одночасье хороший отец может превратиться в не пойми что.