Развод. Он влюбился
Шрифт:
Колючее ощущение в груди становилось все сильнее.
Чувствовать себя козлом было неприятно, поэтому Жданов, начавший было терять запал, снова разозлился.
Это все от того, что Ленка мотается неприкаянная и никому не нужная! Недолюб у нее. Глобальный и застарелый, вот и бросается на ни в чем не повинных людей!
Мужика ей надо нового, чтобы всю дурь из нее вылюбил!
Вот у него есть новая любовь – он и счастлив! И не на кого не бросается! Никому не угрожает! А Ленка… Ленка совсем озверела!
В общем накрутил
А дома, как злой кот ходил из угла в угол, спорил в полголоса, запоздало говоря то, что должен был ответить бывшей жене в лицо.
Даже позвонил ей, не в силах совладать с возмущением.
Однако абонент был вне зоны действия сети, поэтому продолжения не состоялось.
Нет, ну это надо чего удумала! Живет за сотню километров, а в проблемах винит его и Марину. Бред какой-то!
Однако червячок сомнений все-таки поселился в его мыслях. И когда через неделю он встречал Марину, сидя в машине на парковке перед вокзалом, невольно подумалось о том, а что, если он и правда чего-то не знал о своей молодой жене?
Эти четыре месяца были похожи на какой-то винегрет. То он к ней, то она к нему, то по видеосвязи, но большую-то часть времени все равно врозь.
Он здесь, в квартире, потому что дом пока так и не купили. То вариантов не было нормальных, то денег.
А Марина где-то там, далеко, в столице. Среди студентов, аспирантов и молодых преподавателей. Среди таких же ярких и уверенных, как она сама.
Да ну… ерунда!
А уж предположение Елены о том, что она как-то причастна к тому, что Дашку предали и обидели – вообще бред сивой кобылы.
Этого не могло быть просто потому, что не могло быть! Точка.
И все же, когда увидел, как он шла к машине, со спортивной сумкой, болтающейся на сгибе локтя, в коротенькой дубленке и с распущенными волосами, Алексей испытал не только радость и облегчение, но и неприятное сосущее чувство. Как будто подозревал ее в чем-то…
Алексею не нравились эти мысли, но отделаться от них он не мог.
Смотрел, как его молодая жена шла к машине и с каждой секундой хмурился все больше.
Бред какой-то. Просто бред и все.
Ленка со своими фантазиями и обвинения вообще умом тронулась. Наорала, настроение испортила, сомнения какие-то дурацкие в душе поселила.
Ревнует, вот и бесится! Дура!
И тем не менее в груди неприятно давило. Потому что как бы Жданов себя ни убеждал, как бы ни накручивал и ни повторял, что бывшая жена тронулась умом, зловредный внутренний голос упрямо нашептывал, что Лена никогда не была ни истеричкой, ни самодуркой, ни той женщиной, которая будет опускаться до идиотских скандалов.
Это бесило. То, что сам себя опровергал доводило до белого каления, но махнуть рукой на прожитые годы и на свои собственные воспоминания не мог.
Лена была не такая. Она бы не проделала
Марина тем временем доцокала до машины, распахнула дверцу и забралась на пассажирское, моментально наполняя салон цветочным ароматам.
Вся такая сочная, свежая, с разрумянившимися щеками. Красивая. С последней встречи поменяла прическу – раньше была копна темных локонов, теперь идеально гладкое полотно цвета молочного шоколада с белыми прядями.
Ей шло. Она сразу как-то породистее стала. Стервознее, что ли…
Сердце подозрительно дрогнуло, а в ушах прозвучали жесткие слова бывшей жены: может, ты о ней не все знаешь, милый мой наивный бывший муж?
— Красивая причёска, — сказал он, стараясь, чтобы голос не выдал того напряжения, что ширилось внутри.
— Нравится? — Марина покрутилась из стороны в сторону, демонстрируя себя во всей красе.
— Да… но непривычно.
На самом деле задорные завитки, мягкими волнами обрамляющие лицо, были ему больше по душе, чем глянец идеально выпрямленных волос.
Всего лишь прическа, но такое чувство, что из-за нее и человек стал другим.
Возможно, это начала сказывать постоянная разлука, а может слова Елены пустили свои ядовитые корни. Алексей не понимал, что именно произошло, но чувствовал, как что-то неприятное и чужеродное ворочалось в груди.
— Привыкнешь, — рассмеялась она.
— Привыкну. — с натянутой улыбкой ответил он, заводя машину.
Пока ехали домой Марина щебетала про учебу. О том, как сдавала зачеты, практику, как готовилась к дипломной работе.
Жданов в пол уха слушал, кивал, а сам думал о том, что осталось перетерпеть всего полгода, дождаться, когда жена закончит последний курс и тогда все наладится.
Не будет ни разлук по месяцу, ни уколов необоснованной ревности, ни подозрений. Ни вот этого странного чувства, будто они чужие, которое никак не хотело покидать его.
Он снова разозлился на бывшую жену, за то, что своим визитом загнала его в такое состояние. За то, что никак не мог переключиться и перестать думать о ее словах. За то, что не смог позвонить Даше, хотя и порывался несколько раз. И не понятно, что мешало ему это сделать: то ли обиды, то ли неожиданное чувство вины.
На одном участке дороги движение было перекрыто из-за ремонтных работ, поэтому пришлось объезжать, и так вышло, что объездной путь шел аккурат мимо его бывшего дома.
Взгляд издали выцепил крышу, виднеющуюся над резным забором, и тут же снова заломило за ребрами.
Уже полтора года прошло, а его все не отпускало. Ночами снился родной двор, терраса с шезлонгами и бассейн, в котором неспешно покачивался огромный надувной розовый фламинго. Снился гостевой дом, но никогда! Ни разу! В этих снах ему не удавалось переступить через порог самого дома.