Развод. Он влюбился
Шрифт:
— Я не понимаю.
— Постарайся вспомнить пожалуйста. Это важно.
Субботин задумался, потом раздраженно дернул широкими плечами:
— Ну, может и прилетало что-то. Я не всматривался, сразу в спам скинул.
— Прямо сразу в спам? Не стал рассматривать красотищу?
— Какая красотища? Хен пойми кто, присылает хрен пойми что – зачем вообще это рассматривать? Мало ли придурков на свете. Я вообще не понимаю, кто в здравом уме будет таким заниматься, и будет что-то там смотреть.
Да
— Кто хочет обнаженки – те пасутся на специальных сервисах, а не рассматривают то, что пришло на почту. Может это вообще фото какой-нибудь малолетки, после которых загремишь далеко и надолго. А может, дураков ловят, чтобы потом шантажировать – мол расскажем жене, чем ты занимаешь.
Вроде не бестолковый парень. Понимает, что к чему.
— Когда это было?
— Пару месяцев назад, наверное. Точно не помню. Я тогда даже внимания не обратил.
Значит недавно сучка активировалась. Сидела-сидела в своей норе, вернее на горбу у моего бывшего мужа, а тут вдруг решила выползти и напомнить о своем существовании.
— Максим, послушай меня очень внимательно. Мне не нравится ваша ситуация, и я хочу в ней разобраться. Мне надо уехать на день, и я боюсь, что в мое отсутствие Даша что-нибудь выкинет, что-то, о чем будет жалеть всю оставшуюся жизнь. Твоя задача – уберечь ее от этого.
— Что вы собираетесь делать?
— Давай, пока без вопросов. Что хочешь делай, но, чтобы Даша была под присмотром. Хоть под окнами ночуй, хоть свяжи и таскай ее повсюду с собой, но, чтобы она всегда была на виду. Ты меня понял?
— Понял. Елена Николаевна, — угрюмо сказал он, — я с нее глаз не спущу. Если вам потребуется какая-то помощь – только скажите.
Я покачала головой:
— Это моя война. Мне ее и заканчивать, а ты все-таки попробуй с Дашей поговорить. Ей сейчас очень страшно и одиноко.
— Мне жаль, что я ее подвел. Так все по-идиотски получилось, — уныло сказал Субботин, но потом, не скрывая упрямства, добавил, — но все равно не отпущу.
Не отпускай, мальчик. Не отпускай.
Она заслуживает быть счастливой вопреки козням всяких Марин. И для счастья ей нужен ты – искренний, верный, способный защитить от тех бед, которые могут поджидать на непростом пути.
А я в свою очередь сделаю все, чтобы вас защитить.
Глава 14
На следующее утро, на самом раннем автобусе я отправилась в тот город, что когда-то считала родным.
После бессонной ночи, которую я провела в комнате
Этим я и собиралась заняться. Разнести все в хлам. В щепки.
Та ярость, что бурлила за ребрами, неустанно гнала меня вперед. Требовала выхода. Справедливости. Крови!
И ничего не осталось от прежней жизни, прежнего уважения и отношения к Алексею. Ни-че-го!
Дело ведь не только нас касалось. На кону стояло счастье дочери! Родной дочери, девочки, которую он раньше боготворил, а потом променял на кусок свежего мяса в кружевных стрингах! Предал и оказался не в состоянии оградить от дальнейшей боли!
Слабый!
И презирала его за эту слабость. Она вызывала во мне отвращение и желание ударить, впиться в горло мертвой хваткой и не отпускать!
Когда спустя два с половиной часа автобус прикатил на небольшую вокзальную площадь, я бурлила изнутри, как вулкан, который вот-вот взорвется.
— Приехали! — радостно сообщил водитель.
Я вышла из салона последней только после того, как остальная толпа схлынула. С минуту постояла, кутаясь в пушистый шарф и собираясь силами. А потом решительно пошагала вперед. В офис к Жданову.
Можно было бы заявиться к нему на квартиру, но там могла оказаться эта лупоглазая проститутка, и тогда вместо разговора получится мордобой, потому что я бы не сдержалась.
Я не хотела мараться в этой грязи, не хотела даже воздухом одним дышать с той потаскухой, которая сначала залезла в трусы к моему восторженному идиоту-мужу, а потом, спустя полтора года посмела снова нарисоваться на горизонте и снова сделать больно Дашке.
Озабоченного отца дочь уже потеряла, потерять веру в себя, любовь и ребенка я не позволю.
Пока я шла по знакомым улицам, мимо знакомых домов, все думала, когда же накатит ностальгия, ждала. Но ее не было. Ярость, прочно поселившаяся у меня в душе, выжгла все остальное.
К черту ностальгию. К черту романтику и прочую дребедень. Я хочу крови!
Бизнес у Жданова зависел от сезона. Весной, летом, осенью – бойко, а зимой в основном затишье. Поэтому в офисе было пусто.
На ходу кивнув все тому же бессменному охраннику, что и раньше, я прошла через неработающий турникет и устремилась к лестнице.