Развод. Ты не уйдешь

Ярина Диана

— Все хорошо, Оля. Нет нужды оправдываться. Свои выводы я уже сделал, — снова касается моей руки Иван, сжимает пальцами запястье. — Я найду нужного человека. Позвоню, идет?

Глава 18

Она

Слова Ивана вселяют в меня надежду, я даже жму его руку напоследок и выхожу из машины, направляясь к детям. И только когда машина отъехала, я понимаю, что оставила на заднем сиденье сумку с вещами, которые мне собирала

в больницу мама. Вот же, а! Растяпа! Маленькую сумочку не забыла, а ту — оставила.

Набираю номер Ивана, тот, что он оставил сегодня, назвав.

— Иван, это снова я, Ольга Смирнова. Извините, но я сумку у вас в машине оставила.

— Да, оставили. Если там что-то важное, могу привезти вам прямо сейчас.

Слышу, что Ивану на второй телефон звонят, плюс он за рулем.

— Нет, там ничего такого. Просто мои вещи.

— Тогда я вечером завезу, не против?

— Да, давайте.

— Куда?

— Да, по тому же адресу. Я на всякий случай напишу сообщением.

— Договорились. До вечера, Оля.

— До вечера.

Прячу телефон в сумочку, иду к детям. Первой меня замечает Тамара, за ней срывается и Ванюшка. Тамару уже на руки не поднимешь, ростом тянется в Глеба, а вот Ванюшка еще требует, чтобы я его взяла. Ох, мой маленький крепыш.

— Вань, маме сейчас тяжелое поднимать нельзя! — вмешивается Глеб, придержав сына за плечи.

Голос строгий, сынишка слушается отца беспрекословно.

Через миг Глеб наклоняется и сам поднимает Ванюшку, чтобы я могла его обнять так, будто сама держу. Крепко обнимаю сынишку, целую, он тоже целует мои щеки много раз и спрашивает, где мои бинты на голове. В его возрасте даже бинты и шрамы — все приключения.

— Бинтов уже нет.

— А шрам? Покажешь?

Смеюсь. Сердце оттаивает. Глеб опускает Ваню, целует в щеку, обнимает.

— Почему не сказала, что раньше выписываешься? — смотрит с укором, взгляд внимательный. — На чем добралась?

Муж смотрит по сторонам, будто пытается понять, на какой машине я приехала. Его вопрос остается без ответа, потому что подходит мама. Я уделяю внимание ей, она переживает и поддерживает меня за локоть, словно боится, что я упаду в любой миг.

— Значит, можем ехать домой, да? — с надеждой спрашивает Тамара.

— А чего домой, ну? Давайте еще немного у бабушки погостите? — предлагает мама задорно.

— Ма-а-ам? — тянет Тамара.

По глазам вижу, ей домой хочется. В свою просторную комнату, к игрушкам, рисованию, небольшому уголку для ведения блога, где она снимает свои поделки и рисунки популярных героев…

Мы с Глебом так старались сделать для нее полноценный уголок, ее личное пространство, а теперь мы все живем у моей мамы. И там, разумеется, никаких разговоров об отдельной личной комнате… Есть спальня, но это — не ее спальня, и там она не одна, а с братом…

— А мне у бабушки нра-вит-ся! — возражает

Ванюшка.

— Еще бы! Тебе баба каждый день блинчики печет! Ты блиножорка какая-то! — куксится Тамара.

— Оль…

Глеб смотрит прямо мне в глаза. Я отвожу взгляд.

— На две минуты, — говорит муж решительно.

Мы отходим в сторону, Глеб опускает ладони на плечи, сжимает пальцы.

— В чем дело, Оль? Ты домой не хочешь, что ли?

Качаю головой.

— Не хочу, Глеб. Мы будем у мамы.

— Оль, в квартире клининг побывал. Там чисто, как в аптеке. Ни следов посторонних, ни крови…

На последнем слове Глеб понижает голос, чтобы дети даже случайно не услышали его слова.

— Это были воры, — говорит убежденно. — Судя по всему, искали, чем поживиться, наш сейф открыть пытались. Но я все ценности давно унес в банк, сейфовую ячейку. Сгребли кое-какие твои украшения. Но это же ерунда. Главное, что ты цела осталась, сережки новые тебе купим, колечки, цепочки. Все, что хочешь, купим.

— Глеб… — вздыхаю.

— Замки новые я уже сменил, оба. Вот ключи.

Взяв мою ладонь, Глеб вкладывает в нее ключи и сжимает пальцами.

— Поехали домой, Оля? Тебе нечего бояться. Я буду рядом.

Муж смотрит в глаза, взгляд проникновенный. Чувствую, что переживает за меня.

Не понимаю, как в нем уживается и бессовестная жестокость, и трогательная забота обо мне, даже любовь.

— Оль… — набирает полные легкие воздуха. — Я вел себя не лучшим образом. Подкосило меня смертью отца. Знаю, что виноват. Навалилось всего… Давай не будем ссориться? Домой надо, Оль. Ты же знаешь, где наш с тобой дом. Наша семья…

Вытираю слезинки. Глеб обнимает меня, осторожно гладит по волосам, целует в скулу.

— Олька, соскучился. Ты даже не представляешь, как без тебя тошно. Без тебя, без детей… Поехали, а? Мы отлично заживем. Лучше прежнего.

Я осторожно освобождаюсь из его объятий. Сердце разрывается на куски от боли.

— А как мне забыть все, что ты сказал? Что я скучная, что во мне нет огня? Что нет смысла жить правильную жизнь… И следом заявилась эта… твоя… — глотаю слова. — Как мне забыть то, что ты меня едва не изнасиловал, Глеб? А какие слова говорил… Угрозами разбрасывался. Это твой рецепт счастья?

— Оль.

Лицо мужа мрачнеет.

— Знаю, я перегнул и перебрал. Больше не будет. И ты ошибаешься насчет отношений между мной и Марией.

— Что, и машину ты ей не покупал? — усмехаюсь. — Таня вас видела… — отмахиваюсь рукой. — Хватит, Глеб. С меня довольно. Я не вернусь домой. Мой дом теперь — у мамы.

— Дай объясниться, Оль… — Глеб дышит через раз. — Скоро все закончится, и мы поговорим. Откровенно. Слышишь? Ты… Ты не о том думаешь, Оля! Не о том! — сердится.

— Я не слепая, Глеб. И не тупая. Вопреки твоему мнению, наверное… — усмехаюсь.