Развод. Ты не уйдешь

Ярина Диана

— Когда я тебя тупой называл? Хоть раз глупой назвал?

— Нет, но подумал. Наверное, ты так думал. Я согласилась сидеть дома, и ты автоматически причислил меня ко всем глупым домашним квочкам. Только это не так. Я не пропаду… Нашла клиентов и хочу восстановиться на работе.

— Оля, тебе это ни к чему. Дай мне немного времени. Все объясню! Клянусь… Мне нужно немного времени. Для маневра. Две недели дай, — требует. — Отец завещание оставил. Скоро нотариус объявит о дате и месте открытия завещания…

Дай уладить, потом все объясню, клянусь!

— Не знаю, чего ты ждешь от завещания, и что оно изменит. Между нами это что-то изменит?! Изменит того, как ты угрожал мне детей отобрать и выставить бог знает кем…

— А как мне на тебя еще повлиять? — ругается шепотом. — Как?! Ты рогом уперлась и ничего слышать не хочешь! Про развод твердишь.

— Потому что хватит. Хватит вытирать об меня ноги. Я еду к маме. С детьми…

Разворачиваюсь.

Глеб хватает меня за руку и не дает уйти, дергает на себя.

— Я же прошу. Давай глаза закроем, закроем на косяки друг друга, а? Что тебе стоит?!

Вырываю руку. Обстановка между нами накаляется.

— Давай не будем при детях ругаться? Смотри, как они притихли. Все понимают, Глеб.

— Давай не будем…

На его скулах ходят желваки.

— Не ругаться, значит, да? Но на глупом расставании ты настаиваешь? — глаза снова темнеют. — Оль, я же тебе шанс даю. Заново все начать.

— Мне шанс даешь?! Обалдеть…

— Да, тебе. Тебе!

Глеб дышит с трудом, а потом, грязно выматерившись, ныряет рукой в карман и достает телефон.

— Считаешь меня ублюдком, а себя — святошей?! Что ты скажешь насчет этого, а?! Ты с моим отцом по ресторанам каталась… Вас видели!

Перед моим лицом Глеб листает фото.

— Откуда у тебя эти фото? Ты за нами следил?

— За вами… — плюется. — Я не следил. Добрые люди подсказали, что ты с моим папашей…

Глава 19

Она

— Добрые люди подсказали, что ты с моим папашей ***! — добавляет грязный мат.

Возмущение и разочарование в этому мужчине достигает пика.

Я хлопаю Глеба по щеке.

Неожиданно сильно получается, даже пальцы заныли.

Глеб бледнеет, на его лице остается след моих пальцев. Он делает яростный шаг в мою сторону, встряхивает меня сильно-сильно.

— Глеб! — кричит мама. — Глеб, ты что творишь?! Одумайся!

— Мааама! — ревет Ваня.

Тамара стоит, бледная и испуганная, смотрит на мужа с ужасом…

— Видишь, что ты натворил? — шиплю ему. — Убери телефон, дурак! Боже… Какой ты дурак, этому есть простое объяснение!

— Какое же?!

— Я сейчас успокою детей, а потом… — в груди не хватает воздуха. — Потом ты сам все увидишь и… Навсегда, слышишь?!

Тычу

пальцем ему в грудь.

— Потом ты… на-всег-да… оставишь меня в покое!

***

Глеб стоит злой, побледневший и растерянный. Я успокаиваю детей, вполголоса спорю с мамой, которая не хочет меня отпускать одну. Она хватается за мою руку, говорит со слезами:

— Олечка, не езжай с ним! Совсем берега попутал!

— Мама, все хорошо будет. Правда!

Мама вытирает слезинки бумажным платочком, ее на части разрывает противоречиями. Я на своем упорно стою, зная, что надо поставить точку и заткнуть поток грязных подозрений в мой адрес.

— Мама, возьми себя в руки. Ты мне очень-очень поможешь, если за детьми проследишь.

Взгляд мамы становится напряженным, когда она смотрит мне за спину.

Понимаю, что там — Глеб.

— Все будет хорошо. Давайте я вас отвезу, — предлагает глухо.

Тамара тоже куксится и крепче сжимает пальцами ладонь Ванечки. Сын вырывает руку из ее захвата, подбегает к Глебу и с размаху бьет его кулаком по животу, бодается.

— Ты плохой!

— Вань, иди сюда, Ванечка… — зову сына.

Глеб потирает ушибленное место, рука у сынишки тяжелая. Пока успокаиваю сына, слышу, как мама тихо, но зло говорит Глебу:

— С кем ты повелся, Глеб? На человека не похож. Я бы сказала, как ты сейчас выглядишь, не будь при нас детей.

— Хоть вы, а… Честно, не лезьте!

— Оля, отзванивайся мне! — переживает мама. — Каждые пятнадцать минут звони! Учти… — грозит пальцем Глебу. — Если Оля не позвонит или я до нее сама не дозвонюсь, я на тебя заявлю! Я и о побоях расскажу!

— Мам, хватит! Правда… Давайте домой, я уже такси вам вызвала, скоро приедет.

— Том, домой хочешь? — предлагает Глеб. — В свою комнату.

— Нет! — трясет головой Тамара. — Не хочу!

Прощание выходит нервным и слезливым. Мама меня будто на эшафот отправляет, дети плачут. Глеб ходит в стороне, нервный, и курит без конца…

***

Сажусь к нему в машину. Муж продолжает курить, открыв форточку.

— Кто тебе фото прислал? — спрашиваю. — Не сука ли твоя? Мария, которая. Так-то я не знаю, сколько у тебя бл*дей.

— Хватит валить все на меня. Нет у меня никого! Ни с кем не е*усь! — отвечает зло.

— Прекрати материться, с дружками своими матерись.

— Ты же мне бл*дей приписываешь!

— Вот только что у тебя на руках? Фото, где я сижу с твоим отцом в ресторане? Средь бела дня… Ах, преступление. Ты, похоже, забыл, что он один остался, после смерти жены горевал. И не с кем было разделить эту боль, ему плохо было в последнее время.

— Да уж поверь, знаю. Знаю я, ага. Не с кем разделить ему было, — бросает с презрением и странной усмешкой.