Развод. Ты не уйдешь

Ярина Диана

Наш разговор прерывает звук сообщения, пришедшего на мой телефон.

Иван.

Так рано!

Но еще неожиданнее то, что через минуту Иван звонит… Глебу.

Я напрягаюсь, заметив, как потемнел взгляд мужа.

В голове проносится черт знает что, но муж выдыхает:

— Его взяли.

— Кого?

— Того, кто напал на тебя.

Глава 30

Ольга

— Кто бы это мог быть? — в очередной

раз спрашиваю вслух, пока едем в машине Глеба.

— Скоро узнаем. Ты, главное, не бойся.

Глеб сжимает мою левую руку, накрыв ладонью пальцы.

— Ублюдка поймали, больше он тебе не навредит.

— Уверен, что это был он. Мне кажется, их было двое. Женщина… Точно была и мужчина в серой рубашке.

Глеб качает головой.

— Следовательно говорил, что удар был нанесен мужской рукой. Он значительно выше.

— Я думаю, это Мария.

— Исключено, — отвергает Глеб.

— Снова выгораживаешь ее? Ах да, еще не все решено с отцом, да?

— Нет! — отрицает муж. — Это здесь ни при чем. Я просто знаю, что Мария в это время была в офисе. Поверь, я тоже мог подумать на нее. Поэтому проверил все. Она была в офисе. Ее точно не было в нашей квартире в это время.

Даже немного жаль… Можно было бы посадить ее за решетку!

— Тогда кто?

Глеб пожимает плечами.

— Скоро узнаем. Надеюсь, этот мент реально нашел виновного, а не просто спихнул на какого-нибудь бедолагу-бомжа вину за преступление.

— Иван не из таких полицейских! — отвечаю я. — Хотел бы спихнуть вину, то нашел бы якобы виновного в первые же дни, не став дотошно расследовать. Иван, действительно, хочет разобраться!

Наверное, слишком бурно отвечаю, встав на защиту Ивана.

— Ого! — присвистывает Глеб. — И чего это ты так вскинулась?

Глеб смотрит на меня пристально и медленно произносит.

— Да чтоб тебя. Оля!

— Что?!

— Ты с ним роман, что ли, крутишь? Со следаком? Ах, теперь ясно, почему он ко мне цеплялся. Паскуда просто хотел дорожку для себя пробить! Прямиком между твоих ножек решил устроиться!

— Глеб, прекрати! Это тебя нисколько не красит.

— Но я прав? Прав, да?! Это он! Он… Ты с ним… Вот тварь! Надо его начальнику звякнуть, что следак с потерпевшими шуры-муры крутит!

— Прекрати.

— Но я же угадал. Угадал! О, бл… теперь знаю, кому голову открутиться!

— Хватит! — повышаю голос. — Мы едем узнать, кто на меня напал, и точка.

— И заодно тет-а-тет провести. Пообщаемся, — на миг выпускает руль из рук, хрустнув кулаками. — По-мужски.

— Ни с кем ты общаться не будешь.

— Буду.

— Снова агрессию девать некуда?

— Некуда, Оль. Ни потрахаться, ни подраться. Что за жизнь?!

— А ты объявление дай… И трахайся, с кем угодно!

— И ты вот так просто меня какой-то левой бабе отдашь? А не жалко?! Меня просто

дико колбасит от мысли, что следак к моей жене лапы тянет, а ты готова вот так просто меня вышвырнуть и все, к другому под бочок лечь готова! Учти… Не позволю! Ты — жена моя, и носишь моего ребенка. Еще не хватало, чтобы моего ребенка в утробе мужик какой-то своим прибором колыхал!

— Не был бы ты за рулем, Глеб, я бы тебе по щеке отвесила. Гадкий ты, понял? Нет между нами ничего и не было! Но теперь даже немного жаль, что я ничего лишнего не позволяла. Не зря бы эти помои о себе выслушивала. А тебе только волю дай — сразу помои льешь! Ничего не меняется, Глеб! Ничего! Даже в такой момент…

— А как ты хотела? Чтобы я молча это проглотил? Чтобы довольным остался, когда мою жену увести хотят! Мою любимую жену! Да я убить готов.

— Ну и дурак, на остаток жизни сядешь, бросишь меня с тремя детьми.

— Зато его рядом не будет.

— Да, тебя просто колбасит от мысли, что я буду тянуть лямку одна, да? Восторгает просто… Насмотрелся по время похорон и решил, что я справлюсь со всем?

Мы снова ругаемся. Боже.

— Господи, не вздумай бросаться в драку, Глеб.

— Чтобы неповадно было…

— Кинешься в драку, подаришь мне еще один повод держаться от тебя подальше и желать развода.

— Да чтоб тебя! Оля… Что, слюнтяи нравятся?!

— Мне нравишься ты, дурак! И ты нужен мне не по ту сторону решетки, а здесь и сейчас. Уймись, в конце концов. Ты тоже… Тоже делал мне больно, когда позволил думать, будто между тобой и Машкой что-то есть.

— Между нами ничего нет и никогда не было.

— У меня тоже нет ничего.

— Но он хочет…

— Да, хочет. Хочет! А что… Меня нельзя хотеть? Я недостаточно хороша, чтобы на меня обращали внимание мужчины? Я пресная, да? Ты назвал меня скучно! Но я…

— Да замолчи ты уже! — бросает Глеб.

Резко остановившись, он тянется ко мне и набрасывает на губы властным поцелуем. Крепко держит, не отпуская, целует страстно. Его язык толкается в мой рот, губы жалят. Поцелуй горячий и влажный, я чувствую его вкус на своем языке и неожиданно так же жарко отвечаю мужу.

Зло и с немного с отчаянием целую его в ответ, чувствуя потребность в близости. Такую острую и жалящую, невозможно горячую потребность.

— Оль… Олька… Олечка… — стонет Глеб. — Ты что творишь? С ума меня сводишь… Моя. Навсегда моя…

Глеб шепчет с отчаянием, вгрызается в мой рот поцелуями, я таю от его напора, отвечаю так же жарко.

— Я тебя не отдам! Никому не отдам! Слышишь?!

— Не отдавай, — сдаюсь. — Глеб…

— Ну, что? Что, Олька?! Завела меня… До трясучки. До белого каления доводишь. Издеваешься?

— Хватит. Не сходи с ума, — шепчу в его губы.

— Как? Я хочу тебя… Мне крышу сносит.

— Остынь.