Развод. Ты не уйдешь

Ярина Диана

Ума не приложу, кто он такой!

Пальцы сами по себе сжимаются в кулаки.

Внутри все закипает от ревности и желания крушить.

Глава 29

Ольга

Я совсем забыла про Ивана!

День невероятно сумасшедший, тяжелый… Ведь еще с утра мы были у нотариуса, я видела, как Глеб милуется с Марией. Напоказ ее в сторону отвел.

Его задели цветы, подаренные мне другим.

Он ответил тем, что дал повод думать, будто

между ним и Марией что-то есть.

Я в порыве ревности позвонила Ивану: мы договорились встретиться сегодня, поболтать, как это стало привычным. А еще я на свидание с ним согласилась..

А Глеб…

Не знаю, что он сделает в ответ, но я понимаю: кто-то должен это прекратить. Хватит колоть друг друга, будто соревнуемся, кто больнее.

Теперь мне стыдно перед Иваном. Наверное, он уже размечтался, а я… Зря дала ему повод думать, будто не против.

Что я творю? Иван — хороший человек, привлекательный мужчина. Думаю, он достоин большего, чем просто симпатия и благодарность. Ничего большего я ему дать не смогу, он хороший друг, но мужчина у меня всего один. И пусть я пока не могу быть с Глебом, просто не могу, но и бросаться в объятия другого будет неправильно. Нечестно по отношению ко всем нам троим: к Ивану, Глебу и… даже к себе. Если пойду на это свидание, зная, что меня туда не тянет, предам себя. А что может быть хуже? У нас и без этого проблем хватает.

Извиняюсь в сообщении, сказав, что у меня дела. Он предлагает увидеться завтра, я соглашаюсь. Надо сказать ему прямо, чтобы не надеялся. З

Чувствую, что Глеб на меня смотрит, ни одного движения не пропускает.

Взгляд темный, напряженный, кипящий ревностью.

Я убираю телефон в сторону, Глеб пытается сделать вид, будто ничего ужасного не произошло, но это крошечное происшествие вбило между нами клин.

Повисло напряжение…

Я могла бы уйти. Сказать детям, чтобы они собирались…

Но если я так сделаю, ниточка связи между мной и Глебом оборвется. Он будет думать, что я уехала ради другого, будет изводить себя ревностью и злостью. Глеб взвинчен, ему досталось… Не хочется, чтобы он в порыве эмоций натворил дел, о которых потом придется сожалеть.

— Как насчет вечернего чая и фильма?

— Да? — Глеб удивлен.

— Я бы побыла здесь еще немного, если у тебя нет важных дел и встреч.

— А у тебя? — смотрит прямо.

— Есть, — добавляю.

Взгляд Глеба вспыхивает раздражением и тухнет.

— Важная встреча проходит здесь, — обвожу рукой зал. — Прямо сейчас.

Муж выдыхает, ругнувшись сквозь стиснутые зубы, потом улыбается мнне задорно. Я не могу не улыбнуться ему в ответ.

Возможно, у нас получится.

Не сейчас, не сразу…

Мы поможем выбраться друг другу из этих дрязг и сложностей, восстановим доверие по кирпичику, снова научимся любить без оглядки.

Быть влюбленным намного проще, когда не замечаешь огрехов и вины, не обращаешь внимания на провалы и недостатки. Любить, видя всю картину взлетов

и многочисленных падений, намного сложнее…

Стадию влюбленности мы прошли давным-давно, но любовь остается с нами, потрепанная еще одним сильным испытанием, глубоко раненная, но все еще живая.

***

Чуть позже я выяснила, что Ванечка уснул у себя в комнате, на кровати, в обнимку с пластилином. Я не стала его будить, осторожно забрала комок пластилина, укрыла одеялом и тихо вышла из детской.

Глеб не подает виду, но я вижу, как он надеется, что мы останемся с ночевкой. Вернее, рад подвернувшемуся поводу.

— Если ты позволишь поспать на этом диване, я бы осталась, — говорю мужу, сразу решив очертить границы.

— Перестань, у нас есть спальня.

Я качаю головой, потому что пока не готова к полноценному сближению, еще опасаюсь.

— Спи в спальне, я лягу здесь, — идет на компромисс Глеб, хотя заметно, что ему очень хочется переступить через отчуждение между нами.

— Спасибо. Пойду, предупрежу Тамару.

Маме тоже приходится сообщить, что мы остаемся с ночевкой. Мне кажется, она чего-то подобного ждала, потому что не удивилась, просто сказала:

— Главное, не спеши.

А я и не буду спешить. После того, как нас с Глебом обожгло, самое разумное — это крохотные шаги навстречу друг другу.

***

Утро получается таким, будто я никуда не уезжала из нашей квартиры. Из напоминаний о том, что мы не вместе, только полупустые полки в шкафу, потому что самые нужные вещи я забрала к маме. В остальном — все такое же — готовка завтрака, знакомая, до последней мелочи, обстановка, дети, встающие один за другим. Первым просыпается Ваня и очень старается не шуметь, но все равно своим появлением придает бодрости всем домочадцами.

— Ты была в больнице? — интересуется Глеб. — На учет встала?

— Глеб, тише. Я еще не говорила детям, — прошу его. — Да, была. Встала.

— Пол уже знаешь?

— Нет, еще рано.

— Возьмешь меня с собой, когда позовут на такое узи? Это же наша традиция, — напоминает Глеб.

— Возьму.

— Как думаешь, кто у нас будет в третий раз?

— Еще не думала.

Смущаюсь от пристальных взглядом мужа. Он не дает мне скрыться на пространстве кухни, наблюдает за каждым жестом.

Отвернувшись к раковине, мою посуду.

Знакомый жар мужского тела надвигается сзади.

В горле вдруг пересыхает.

— Глеб, — говорю едва слышно.

— Думаю, девочка, — заявляет шепотом, рассыпая по моей шее мурашки. — И она будет похожа на тебя. Точь-в-точь… Хана мне, — целует деликатно, нежно.

Чувствую, как дрожат его губы от сдерживаемого желания, и все на свете бы отдала, чтобы именно сейчас, в этот момент, мы были одни или чтобы дети еще спали… Настолько ударило в голову его словами.

— Ты, кажется, решил делать все, чтобы меня соблазнить?

— Заметила? А по тебе и не скажешь, держишься, как снежная королева!