Развод. Ты не уйдешь
Шрифт:
Помню, как он меня зажимал в углу, тайком, со словами: «У тебя две минуты, пока папа вышел встречать гостей, успеешь?» И я сходила с ума от его ласк, потом горела от стыда, казалось, все замечают, какое сладкое удовольствие я пережила совсем недавно.
Эти мысли и образы быстро-быстро мелькают в моей голове. Я чувствую сожаление и одновременный прилив. Наверное, неуместный, учитывая обстоятельства. Но внизу живота все пульсирует и тянет, молит о близости.
Зрачки Глеба расширяются, он движется
Кажется, и сейчас, пока почти все в доме еще спят…
Голова чуть-чуть кружится. Я облизываю губы, все кажется острым, неправильным и от этого еще более возбуждающим.
Ладонь мужа ложится на колено и крадется под мой халат, наброшенный на плечи с утра. Его дыхание становится шумным, сиплым.
— Оль… Олька моя… Приподними попку, — просит, чтобы ему было удобнее снять с меня трусы. — Или давай так, просто в сторону, а?
Я почти готова закрыть глаза, зная, что потом буду себя проклинать за то, что отдалась этому подлецу.
В момент, когда ресницы опускаются, вижу телефон Глеба.
Экран вспыхивает сообщением и увиденное горит, отпечатываясь каждой долбаной буквой в моем сознании.
Маша: «Доброе утро. Глеб, я думала о тебе всю ночь…»
Глава 6
Она
Эти слова, от которых горит нутро. Многоточия, как издевательство. Как много за этими знаками кроется.
Не могу! Нет, не могу!
Резко отбив руку Глеба в сторону, встаю, поправляя трусы, которые этот говнюк успел сбить немного в сторону.
— За сексом к своей шалаве сходи, Глеб. Она тебе уже наяривает на телефон.
Он моргает и с какой-то яростью смотрит на телефон, потом на меня. Словно хочет сказать что-то, но я уже убегаю. Убегаю и ложусь в спальню, к детям, обнимаю Ванечку.
Чуть позже слышу шаги Глеба, он точно знает, где меня искать, и смотрит. Смотрит, как я изображаю сон рядом с нашим сынишкой.
Уверена, муж знает, что я притворяюсь.
Знает, но лезть не посмел, не стал тревожить сон детей.
Он просто продолжает стоять и смотреть, сукин сын.
Изнутри меня рвет на части, хочется кричать, чтобы ушел, чтобы валил поскорее к своей красотке и удовлетворил ее хорошенько, чтобы не возвращался!
Закрываю глаза, чувствуя, как слезы бегут по лицу. Невыносимо больно от всего этого, больше нет сил держаться. С трудом сдерживаю глухие рыдания. Меня сдерживает только то, что Глеб стоит и смотрит.
Не хочу, чтобы он видел мои слезы. Он их просто недостоин.
Ни одной слезинки не увидит. Не добьется.
Только не перед ним.
Уходи же…
Наконец, Глеб закрывает дверь, с глубоким
Еще и вздыхает он, козел такой! Взды-ха-ет!
Обнимаю сынишку, вдыхаю его запах, но сильно не трогаю, разбудить боюсь. Надеюсь, что от родного запаха любимого сына мои чувства улягутся, но… нет. Ничего не происходит! Только сильнее к горлу подкатывает.
Изо всех сил вжимаюсь в подушку лицом, гашу в ней судорожные икания. До икоты пронизывает, до самого сердца отравленной спицей.
Во что превратилась наша жизнь, Глеб? Почему? Все было хорошо… Или мне просто казалось, что все хорошо?
Я закрутилась, увязла в быту и не заметила, как из наших отношений пропало что-то важное.
Тепла не стало, близости зажигающей. Все как-то сухо и торопливо…
В этом все дело?
В последнее время у меня как-то резко дел навалилось. Наш тренер по плаванию перешел работать в другое учреждение, а Ванька только с ним общий язык нашел, приходится мотаться дальше, чем обычно. Едва успеваю потом дочку на секции отвезти.
Всюду бегом, с языком на плече. Потом надо успеть навести порядок, приготовить ужин и дочка бежит с уроками… Помоги, проверь, подскажи…
И вот так целый день, как белка в колесе!
Можно ли здесь что-то исправить? Нет? Или я просто не туда смотрю, у меня взгляд замылился.
Выходные, как правило, наполнены семейными выездами, или гостями. Свекр любил собирать гостей у себя дома, а на хозяйстве снова я. Небольшая передышка случалась на выходные, тогда я могла оставить детей на маму, сходить на маникюр, немного развлечься с подругами. Но чаще всего отсыпалась…
Еще и подвязалась делать уколы и ставить системы. Но это соседка, до нее рукой подать. Глеб вечно высмеивал мое желание подзаработать немного.
— На хрена нам эти копейки? — фыркал.
Теперь понимаю, хорошо, что не послушала. Время от времени бралась за такие небольшие подработки…
Надо дать знать знакомым девочкам, с которыми поддерживаю отношения, что я не против взять нагрузку больше.
***
— Мам, я есть хочу. Ма-а-ам… — трясет меня кто-то за плечо.
По голосу слышу — дочь, но глаз разлепить не могу. Хочу подняться, но голова тяжелая безумно.
— Том, не буди маму, она сильно устала. Айда, я тебя покормлю! — тихо шепчет второй голос.
— Бабушка! — взвизгивает дочка совсем громко. — Бабушка!
Мне хочется так же вскочить и побежать в распахнутые объятия, с криком «Мама!»
Сажусь на кровати, мама подходит и обнимает, гладит ладонью по волосам.
— Еще с дороги не переоделась, — целует в волосы. — Ложись, отдыхай. Поспи еще…
— А как ты…
— Нормально, справлюсь. Лариска меня уже в курс дела ввела, так сказать. Глеб… — вздыхает.