Развод. Жизнь с чистого листа
Шрифт:
— Ну вот, теперь ты у меня битая, — зачем-то обратилась к машине я.
И пусть в аварии она не побывала, ремонт нам все же предстоит, а это новая статья расходов. Вздохнула и, хлопнув дверцей, побрела в дом. Позади двери которого, сидел Луи и скулил. Испугался…
Написала Паше короткое сообщение. Звонить почему-то не хотелось. Щелкнула пультом телевизора и под монотонный бубнеж диктора новостного телеканала пошла на кухню, кормить Луи. Единственное живое существо, которое будет рядом со мной всегда. Будет ждать меня под дверью и вилять хвостом. Будет облизывать мне руки
Я не спала этой ночью. Но если бы мне удалось сомкнуть глаза хотя бы ненадолго, выспаться бы мне все равно не удалось. В третьем часу ночи кто-то забарабанил в дверь. Грохот был такой сильный, что он мог бы посоревноваться с сегодняшним градом, так нещадно лупившим по моей машине. Луи жалобно заскулил и вытянул шею в сторону прихожей. Грохот повторился снова, а потом забарабанили в окно. По спине пробежал озноб. Я никого здесь не знаю. Соседи сплошь дачники, приезжающие и уезжающие сюда лишь на праздники и выходные. Луи затявкал сильнее, и мне, как маленькой, захотелось накрыться с головой одеялом и, зажмурившись, переждать, пока нежданный гость сам уйдет. Тревожный холодок пробежал по спине, когда я услышала жалобный детский плачь, и я тут же сорвалась с места.
— Потерпи, пожалуйста, потерпи… — послышалось за дверью.
Я выскочила на улицу в тот момент, когда мальчик уже направлялся к калитке. Женя держал сестренку на руках и плакал вместе с ней.
— Вы дома — голос ребенка почти сорвался. — Вызовите, пожалуйста, скорую… — Он поспешил навстречу ко мне. Девочка была завернута в покрывало и тоненько пищала. Всхлипывала так, будто бы уже успела нареветься вдоволь, и сил плакать у нее уже не осталось.
Хотела перехватить его маленькую ношу, но он не отдал. Зашел в дом и сразу понес ее на диван.
— Она обварилась, — дрожащим голосом произнёс он и приоткрыл край покрывала, закрывающего ее тоненькое плечико и ручку. Девочка всхлипывала и дрожала. Женю тоже колотил озноб. А у меня земля ушла из-под ног.
— Документы? Когда это произошло? Как это случилось?
У меня голова шла кругом от вопросов, на которые я не знала ответов.
Женя молчал, как партизан. Лиза уснула после обезболивающего укола. А я скандалила с медсестрой приемного отделения детской ожоговой хирургии. Скорая забрала нас без документов. Мне удалось наплести с три короба им о том, что Женя и Лиза — мои племянники и просто гостят у меня, а завтра их мама приедет в больницу и привезет все необходимое, включая документы ребенка. Медсестра нехотя вызвала дежурного врача, который забрал ребенка в смотровой кабинет. А меня ждал новая неожиданность — разговор с инспектором, которого, как оказалось, вызывают сразу, как только подобные случаи приезжают в больницу.
Выяснив, что я не прихожусь детям никем, и всего лишь оказала им помощь в вызове скорый. Инспектор принялась за допрос Жени.
Мальчик набычено смотрел на женщину и совершенно не спешил идти на контакт. А когда доктор вышел и сообщил, что ожогу уже не меньше пяти часов… Разрыдался.
— Можно я не буду ничего
— Женечка, давай ты расскажешь все, как было. Как это произошло? Что ты видел — я подсела к мальчику на банкету и приобняла его. — Понимаешь, ведь это может быть важно. Доктору будет легче назначить Лизе лечение, если он будет знать все детали.
— Это не доктор, — пробормотал мальчик и зыркнул в сторону женщины в форме.
— Жень, не упрямься…
— Я ничего не видел… когда я пришел Лиза лежала на диване и плакала.
— А где была ваша мама? — инспектор строго смотрела поверх очков. Держа ручку над листом бумаги закреплённым на планшетке.
— Не было ее… Это я виноват. Это я оставил ее одну так надолго. Лиза хотела сварить себе яйцо. Она боится брызгающегося масла, поэтому я научил ее варить яйца, а не жарить…
— Шестилетнего ребенка?
— Ну и что! Я сам с шести лет умею это делать, — вмиг ощетинился мальчишка.
Инспектор покачала головой и сделала какую-то запись у себя в бланке.
— Наверное, она испугалась града и толкнула плечом ручку ковшика с закипающей водой.
— Жень, а где ты был в это время? — я склонилась над ухом мальчика.
— Мать искал… Она мой телефон унесла и еще кое-что прихватила, — прошептал себе под нос мальчик. И эти слова предназначались только мне, инспектору не удалось их расслышать.
22. Вместо мамы
— Как ребенка оформлять? — голос постовой медсестры громким эхом разносится по пустому коридору.
Инспектор попросила меня покинуть кабинет. Женя вцепился мне в руку. Я попыталась возразить ей, но все равно оказалась выставлена за дверь. Неужели она думает, что таким образом она добьется от мальчика подробностей, касающихся случившегося. Я своим присутствием хоть немного разбавляла тяжелую атмосферу, царящую в кабинете. Уверена, что мальчик больше не скажет ни слова. А будет еще хуже, если он доумится нагрубить ей.
— Женщина, как прикажите вас оформлять? — возмущенно повторяет медсестра. — Врач велел госпитализировать. А как я это сделаю без документов.
Пожилая медсестра выглядит очень возмущенной. Подхожу к стойке.
— Неужели это первый случай в вашей практике, когда пациента привезли без документов?
Женщина поднимает на меня глаза. Смотрит слегка удивленно.
— Утром будут вам документы, — смотрю на часы, почти пять. А вот и утро…
— Дети до семи лет, не лежат сами.
— Я с ней лягу.
— А вас я, как оформлю? — снова возмущенно. — Вы ей кто?
— А вам какая разница кто!? Вы палату нам покажите, а все бумаги мы оформим утром, — копаюсь в сумке в поисках кошелька, надеюсь в нем будет хоть пару тысяч налички.
— Так не положено!
Подсовываю под журнал купюры. В надежде на то, что эта женщина наконец угомонится. Из процедурного кабинета выглядывает молоденькая медсестра. Выкатывает штатив для капельницы.
— Ну что, определили вас куда-нибудь? — интересуется она у меня. — Малышку прокапать нужно.