Разводимся! Моя на тридцать дней
Шрифт:
– Прекрасно, будешь больше о делах думать, а не о бабах. Давай работай. У меня звонок важный, - указываю ему на выход.
Достаю телефон и, как только дверь за Глебом захлопывается, набираю номер Нинель.
– Ну, здравствуй, тетушка, - недоброжелательно цежу в трубку. – Ты можешь мне ответить на один интересный вопрос?
– Здравствуй, Матвей, у меня вообще-то прием… - хмыкает озадаченно, прикрывает динамик ладонью, судя по шороху, и что-то говорит пациенту. – Но для тебя я найду минутку, дорогой. Что-то срочное? – звучит громче под скрип дверей и цокот каблуков.
– Очень! Мне нужна экстренная консультация
– Так, что случилось? – спрашивает строже. Хлопает дверью, плотно закрывает за собой кабинет. Со мной она всегда общается так, вдали от посторонних ушей, потому что пообещала хранить мою тайну. – Слушаю тебя внимательно, - выделяет каждое слово.
Делаю паузу, набираю полные легкие воздуха, чувствую, как колет в груди. Мысленно молюсь, чтобы мои подозрения не оправдались. Я так доверял ей… В какой-то момент Нинель стала ближе родной матери, с которой я никогда не делился личными проблемами с Ксюшей. За эти месяцы именно тетя вывернула меня наизнанку, заменив и врача, и психолога. А что в итоге?
Обвинение застревает в горле, и я буквально проталкиваю его, испытывая почти физическую боль.
– Как же могло получиться, что у двух совершенно несовместимых супругов неожиданно оказался положительный тест на беременность? – выпаливаю на одном дыхании.
Резко осекаюсь. Молчит и тетя.
Тишина давит, проникает под кожу, заполняет вены вместо крови. Все вокруг будто застывает. Время останавливает свой бег.
Жду ответа, как приговора. Оправдательного или смертного – предстоит узнать.
– Ксюня беременна? – срывающимся голосом лепечет Нинель. Впервые слышу ее такой растерянной.
– Представь себе, да, - выплевываю, откинувшись на спинку кресла.
– Ничего не хочешь объяснить? – бросаю с претензией. Зацикленный на собственных эмоциях и нервах, я не сразу улавливаю сбившиеся вздохи в динамике. Следом – надрывный всхлип.
– Ты плачешь там, что ли? – недоуменно уточняю. – Тетя Неля?
– Твой отец был бы очень счастлив, - спустя пару секунд все-таки выжимает из груди. По дребезжащим интонациям понимаю, что она действительно растрогалась. – Мой брат так мечтал увидеть внуков, хотел, чтобы у тебя была большая семья. Жаль, не дождался, - запинается, вспоминая его, и в этот момент я тоже думаю о папе. Чертовски не хватает его.
– Но он знал, что у вас настоящая любовь с Ксюшей, хоть видел ее только мельком или на фотографиях. Говорил мне незадолго до смерти, что спокоен за тебя, потому что ты нашел свою судьбу. Не ошибся. Поздравляю, Матвей, я так рада за вас…
– Ты сказала, мы несовместимы, - перебиваю ее.
– Я просила привести на обследование Ксюшу, а не скрывать от нее все, Матвей! Я вообще была против того, чтобы проводить какие-либо манипуляции за ее спиной! – повышает тон.
– Но ты упертый! А я очень хотела вам помочь. Несовместимость – это единственное, что можно было предположить, исходя из вводных, которые у меня были.
– Но… - шумно сглатываю, ощущая сухость во рту. Тянусь за водой, сбиваю крышечку с бутылки.
– Разве я не говорила тебе, что при несовместимости возможно зачатие, просто шансы маленькие? – поучительно повторяет то, что я и так слышал. Но не верил в удачу. До вчерашнего дня, когда Ксюша показала мне тест и справку о беременности.
– В чем ты хочешь меня обвинить?
От неожиданности давлюсь глотком минералки, брызгаю водой на рубашку, роняю несколько капель на брюки возле паха. Кашляю, ругая себя за неосторожность.
– Кхм, прости, - искренне хриплю в трубку, пока Нинель не успела обидеться.
– Мать в курсе? – неожиданно цедит она.
– Нет, мы не общаемся, - с грохотом отставляю злосчастную бутылку.
– Не спеши делиться с ней новостью, - медленно тянет, будто хочет сказать мне что-то неприятное, но осторожничает. Щадит меня, жалеет, не желает огорчать.
– Почему? – хмурюсь, промокая влажные пятна салфетками. В голову приходят те моменты, когда я переодевался в ресторане. Неосознанно подставлял сам себя, позволяя Свете проворачивать подлые мерзости с помадой и презервативом. Она мастерски превращала меня в изменника в глазах Ксюши, но… о шраме точно не могла ей написать. Никто не знал о нем на работе.
– Ты ее в чем-то подозреваешь?
– Только в том, что ребенок от Ксюши ее точно не порадует, - от ее уверенной, жестокой фразы у меня мороз проходит по коже.
– Ты что-то путаешь. Мама давно просит внуков…
– Просит внуков, - повторяет за мной тетя с горьким смешком.
– От кого угодно, но только не от собственной законной невестки! Она ненавидит твою жену, Матвей, и не скрывает этого…
– Я в курсе, что между ними некоторое недопонимание, и обязательно разберусь с этим…
Взгляд опять летит на брюки, цепляется за то место, где под тканью спрятана уродливая рытвина. Мать знала о шраме. И быстро подружилась со Светланой, на чем еще Ксюша акцентирована внимание, а я не придал этому значение...
Нет. Я стал слишком мнительным.
Она не могла так поступить с нами. Знала же, как я люблю жену.
– Ненавидит настолько, что интересовалась в нашей клинике услугами ЭКО и суррогатного материнства.
– Ч-чем? – удивленно переспрашиваю, срываясь в нервный смех. – К-какими услугами? На хрена?
– Ты все слышал, - бесстрастно чеканит. – Твоя мать узнавала расценки, условия и особенности процедуры ЭКО, уточняла, как сдается материал. Сказала, якобы эта информация нужна для дочки ее лучшей подруги. Я не поверила и прямо спросила, не для вас ли с Ксюшей она интересуется, на что она скривилась и начала мне рассказывать о кризисе в ваших отношениях. Называла твой выбор ошибкой. Критиковала нашу девочку, не стесняясь, жаловалась, что Оксана настраивает тебя против нее. Напоследок обмолвилась, что ваш брак трещит по швам и вы все равно скоро разведетесь... Извини, - виновато шипит Нинель, будто ей больно и неприятно повторять слова моей матери. Хотя просить прощения должна явно не она…
– Ты не говорила ей о том, что я проверялся у тебя? О несовместимости? – настороженно выясняю.
– Я же обещала держать это в секрете. От всех! В конце концов, врачебная этика для меня не пустой звук! – укоризненно напоминает.
– Спасибо, - машинально киваю, хоть тетя и не видит.
– Мать вообще в больнице должна быть, - рычу разочарованно. – А не по ЭКО-центрам шастать!
– Ах да, она упоминала об этом, мол, Ксюша ее в гроб загнать пытается, - цокает языком тетя, и я готов биться лбом об стену. Невозможно.