Разводимся! Моя на тридцать дней

Лесневская Вероника

– Оксана, где Матвей? Он мне который день не отвечает. Вы оба меня игнорируете, так что приходится звонить с номера Гули. Докатились! Может, ты прекратишь настраивать сына против родной матери? – летит в меня с ненавистью и претензией.

– Вы сами отлично с этим справляетесь, Нина Евгеньевна, - цежу ядовито. Упоминание бывшей Матвея приводит меня в бешенство. Свекровь ни капли не уважает и не жалеет меня, так что я отвечаю ей тем же. – Мэт в больнице, куда его упек конкурент, а еще чуть не разрушил весь бизнес. Кстати, при поддержке Светланы, с которой вы так близко сдружились. Помните ее? Конечно,

помните, - не позволяю ей ни слова вставить. – И пока Матвею плохо, вы продолжаете обхаживать Гулю и размышлять, с какой стороны подсунуть такую идеальную невестку в постель к вашему сыну.

– Оксана… - пытается жестко окликнуть меня, но ее авторитет рассыпается прахом.

Я больше не боюсь свекровь. Наоборот, не позволю разрушить наш с Мэтом брак. Все у нас и так слишком шатко и хрупко.

– Смею вас разочаровать – здесь занято! И в постели, и в мыслях, и в сердце Матвея. За-ня-то! Навсегда. Придется вам смириться с этим. Всего доброго.

Нагло обрываю звонок под возмущенное шипение Нины Евгеньевны и гадкое поддакивание Гули. Заношу номер в черный список, чтобы больше они не тревожили меня.

О нормальном сне не может быть и речи – после такой «задушевной» беседы меня всю ночь будут мучить кошмары. Натягиваю одеяло на плечи и сажусь, закутавшись в него, как в кокон. Чтобы скоротать время до приезда Матвея, достаю ноутбук и раскрываю его прямо на кровати.

Строка поиска издевательски подкидывает мои прошлые запросы, касающиеся развода. Словно напоминает, какую ошибку я чуть не совершила.

Теперь я должна сама все исправить…

Под утро забываюсь беспокойной полудремой, из которой меня грубо вырывает настойчивый звонок в дверь. Подскакиваю с постели и спросонья бегу на заливистую трель, словно марафонец к заветной линии финиша. Я уверена, что это Матвей наконец-то вернулся, ведь жду только его и он пообещал быть к утру, но…

Покосившись на камеры видеонаблюдения, врастаю в пол. Противный озноб, как спрут, обвивает мое ослабленное тело липкими щупальцами. Поразмыслив, нехотя приоткрываю дверь, не торопясь впускать в дом незваную гостью.

– Матвей уже дома? – щебечет с порога нарочито приторно и неестественно громко.
– Я так переживаю, Ксюшенька, места себе не нахожу. Всю ночь глаз не сомкнула.

– Не старайтесь, Нина Евгеньевна, его нет, - прерываю поток ее лицемерия, и она меняется в лице. Впивается в меня цепким, надменным взглядом, от которого хочется спрятаться под одеяло, кривит губы и едва сдерживает разочарование.

– Значит, ставь чайник, дорогая невестка. Самое время нам поговорить по душам.

*** Муз. трек Михей и Инна Стил «Любовь остается»

Глава 35

Воспользовавшись моей секундной заминкой, свекровь без приглашения толкает дверь и нагло заходит в коридор. Протиснувшись мимо меня, по-хозяйски шагает на кухню. Вздернув бровь, провожаю ее ошеломленным взглядом.

Сжимаю руки в кулаки и мысленно заставляю себя успокоиться. Мне нельзя нервничать. Но как же сложно сохранять равновесие! Протяжно выдохнув, молча плетусь следом.

Боже, дай мне сил не придушить маму мужа! Матвею только наших стычек сейчас не хватает! Он и так переживал, чтобы Нина Евгеньевна не расстраивала меня, даже запретил трубку

брать. Но не учел, что такие везде пролезут, если им очень надо.

А, судя по боевому настрою свекрови, ей приспичило пообщаться со мной. У энергетического вампира закончились запасы, и она прибыла попить моей крови? Но я категорически против быть в роли жертвы. Надоело.

Останавливаюсь на пороге, облокотившись о косяк двери. Наблюдаю за нежеланной гостьей на расстоянии. Меня начинает подташнивать то ли от голода, то ли от приторно-ванильных духов, шлейф которых заполонил все помещение, пробравшись в каждый уголок. В какой-то момент не выдерживаю и взмахиваю рукой перед носом, отгоняя от себя вонь.

– Я бы с удовольствием, Нина Евгеньевна, - неискренне произношу и ловлю на себе недоверчивый взгляд синих глаз. Таких же, как у Матвея. В какой-то момент в груди неприятно щемит. Благо, сходство у сына с матерью только внешнее, по характеру они полные противоположности. Наверное, широкой душой и чистым сердцем Мэт пошел в отца.

– Но? – криво ухмыляется свекровь, почуяв подвох.

Натянуто улыбнувшись, невозмутимо продолжаю:

– Но не сегодня. Времени нет. Я как раз собиралась ехать к Матвею в больницу, так что… - отступаю от входа, освобождая ей путь, и многозначительно киваю в сторону коридора.
– Спасибо, что заглянули. Всего доброго.

Разумеется, она просто так не сдается. Стоит как вкопанная и медленно проходится по мне взглядом-рентгеном. Инстинктивно прикрываю живот ладонью, надеясь, что свекровь не придаст значения моему жесту. Ведь она считает меня пустоцветом и давно поставила крест на мне как на женщине.

– Я не задержу тебя, Оксана, - поворачивается к столу, демонстративно поднимает опрокинутую сахарницу, находит отлетевшую крышечку, возвращает на место. Укоризненно кривится, но проглатывает упрек касательно моей бесхозяйственности.

От нахлынувших воспоминаний я становлюсь пунцовой. Потому что утром на этом столе мы с Матвеем… не чай пили. Точнее, сначала мы, конечно, позавтракали, ведь теперь муж контролирует мой рацион. А после… он шепнул, что соскучился, и показал, как сильно. Настолько, что наверняка опоздал в ресторан.

Мне кажется, здесь все пропиталось нашей любовью, и хочется сохранить эту атмосферу. Однако присутствие свекрови отравляет воздух.

Ревностно подхожу к столу, беру тряпку и смахиваю остатки рассыпавшегося сахара. Тем временем Нина Евгеньевна отступает к подоконнику, опирается рукой об его край, выглядывая во двор. Скрипит пальцем по прозрачному стеклу, на ее взгляд, недостаточно чистому. На ее мнение мне плевать. Однако накатывает острое желание дочиста вымыть все, к чему она прикасается.

– Я пришла, чтобы заключить перемирие, - неожиданно заявляет, заставив меня выронить тряпку.

– Я с вами никогда не воевала, - пожимаю плечами. – Это вы мечтаете о другой невестке, а у меня к вам более философское отношение. Мать одна, и ее не выбирают.

– От добра добра не ищут. Не такая я уж и плохая свекровь, как ты рисуешь, - обиженно шипит, а ноздри раздуваются, как у огнедышащего дракона.

– Я и не сказала, что вы плохая, - хмыкаю, складывая руки на груди. – Нина Евгеньевна, мне неинтересна эта война. Я очень люблю вашего сына, и мне нужен только он.