Разводимся! Моя на тридцать дней
Шрифт:
– Ты имеешь в виду Олега Высоцкого?
– на всякий случай уточняю, а Ксюша испуганно вытягивает шею, отложив меню.
– Его самого, - обреченно вздыхает друг и листает журнал в поисках нужной страницы. – Он все-таки наваял нам отзыв. Целую простыню выср… кхм… пардон, выдал, - вовремя исправляется, чтобы не ругаться при моей жене. Зато я не выдерживаю.
– Все так хреново? – гневно скриплю зубами.
Из последних сил отгоняю волну отчаяния. Еще не время хоронить ресторанный бизнес. Подумаешь, рецензия от самого известного критика в городе. Переживем.
Черт! Только же все наладилось! «Александрия» процветает, младший Михайлов прибит бесконечными проверками и занят беременной любовницей Светланой, а старший следит, чтобы его сынок больше не натворил ничего противозаконного. Все было так хорошо, что я забыл о Высоцком. А зря… Рано расслабился.
– Я не читал, - пожимает плечами Глеб. – Тебя ждал.
Нервно отмахиваюсь и, опустив глаза, погружаюсь в статью, как мне кажется, разгромную. Вчитываюсь в витиеватые фразы Олега. Усмехаюсь.
– Чертов писака, - выплевываю со смесью злости и... уважения.
Чувствую, как моей ладони несмело касаются холодные пальчики, водят круги и рисуют узоры на тыльной стороне.
– Не переживай, выкрутимся. Подумаешь, какая-то статейка! Да кто вообще эти журналы читает! Ерунда, - успокаивает меня Ксюша. – Все у нас будет хорошо.
Сплетаю наши руки. Задумчиво хмыкаю, не отрывая глаз от текста, и криво ухмыляюсь:
– У нас и так все хорошо.
Глава 39
Ксюша
Неотрывно смотрю на Мэта, улавливая каждое изменение на его задумчивом лице. Пропускаю эмоции мужа через себя, дико волнуюсь и, забывшись, неосознанно царапаю его ладонь. Не реагирует, полностью погружен в статью.
– Кхм, вот стервец! – выдает с кривой, ехидной улыбкой, продолжая бегать глазами по тексту. – Хм-м, допустим, - на секунду отпускает мою руку, чтобы перевернуть страницу, и тут же вновь крепко обхватывает кисть.
Мои губы искусаны до красноты, желудок сводит спазмом из-за нервов и голода, дыхание рвется, будто из помещения выкачали весь кислород. Хватаю ртом воздух и часто моргаю.
– Матвеюшка, я тебя и без ресторанов любить буду, - сипло выдыхаю, чуть не плача. Слезы – это то, что я никак не могу контролировать. С наступлением беременности внутри меня будто плотину прорвало, а соленые потоки выплескиваются по любому поводу и без. Муж подшучивает, что такими темпами у меня будет обезвоживание. Но терпит все перепады настроения. Не знаю, как ему удается сохранять спокойствие, порой я сама себя раздражаю.
– М? – вскидывает брови, переключаясь на меня. – Малыш, тебе нехорошо? – хмурится, откладывая журнал, и наклоняется к моей руке, чтобы поцеловать. Разворачивает ее к себе, прижимается губами к ладони и замирает, прикрыв глаза. Кончиками пальцев слегка поглаживаю его по щеке.
– Что там? – киваю на красочный разворот с фотографиями блюд и морщусь настороженно, словно каждая страница пропитана ядом.
– Разгром?
– Нашла, из-за чего переживать, глупышка, - смеется, поднимаясь и пересаживаясь ко мне на диван.
Теперь мы не напротив, а рядом. Мэт
Тянусь за журналом, подцепляю двумя пальцами уголок и дергаю на себя.
– «Александрия» - восьмое чудо света или очередная забегаловка?», - зачитываю вслух. Психанув, отбрасываю его и возмущенно складываю руки на груди. – Я прибью Олега!
– Остынь, Валькирия, заголовок для привлечения внимания, - успокаивающе нашептывает Мэт. – Сама статья неплохая.
– Хочешь сказать, великий и ужасный Высоцкий сделал положительную рецензию? – недоверчиво поглядываю то на мужа, то на смятый журнал.
– Скорее, объективную, - поясняет Матвей после мучительной паузы. – Смотри, - водит пальцем по строчкам, но они плывут перед глазами, поэтому внимательно слушаю мужа. – Здесь об интерьере… Пара слов о персонале… Дальше он описывает кухню, очень подробно и весьма аппетитно… Есть несколько негативных моментов, но я с ними согласен. Приму к сведению, - на миг умолкает, будто делает пометки в воображаемом блокноте.
– Значит, можно выдохнуть? – с надеждой уточняю, до конца не могу поверить в успех.
– Думаю, да. Если бы он только хвалил ресторан, то это выглядело бы как заказуха. А после такой статьи хочется побывать в «Александрии» и проверить слова критика. Слишком вкусно все выглядит, а нюансы не повлияют на общее впечатление. Наоборот, советы Высоцкого помогут мне усовершенствовать блюда и наладить работу команды, - Мэт кивает сам себе, а следом меняется в лице, смотря на меня с хитринкой: - В конце он шутит про влюбленного шефа, который пересолил «Цезарь». Ну, как тут поспоришь? Каюсь, влюблен, - широко улыбается, обхватывает рукой мой затылок и впивается в губы долгим, глубоким поцелуем.
– План Михайлова с треском провалился, - подвожу итог, с трудом отлипая от мужа, когда к столу подходит официант с полным подносом деликатесов. Мне неловко целоваться на людях, а еще… еда слишком вкусно пахнет. Не могу ни о чем больше думать, кроме нее, и в животе призывно урчит.
Облизываю губы, шумно проглатываю слюну, не в силах оторвать глаз от сырной нарезки. Рассмеявшись, Мэт накалывает шпажкой ломтик пармезана, окунает в мед, а затем подносит к моему рту. С наслаждением снимаю зубами и пережевываю сладко-соленый сыр, сгорая от гастрономического оргазма. Сашенька точно пойдет по стопам папочки.
– Кстати, Высоцкий где-то анонсировал, что планирует побывать также в одном из заведений Михайлова, - будто сквозь воздушную вату доносится голос Матвея. Мурлычу что-то неразборчивое, лишь бы он не обиделся, а сама двигаю все тарелки ближе к себе. Горящим взглядом окидываю пиршество.
– Пожалуй, поищу в интернете. Может, уже выдал статейку этот летописец.
– М-гу, - мычу, набрасываясь на салат и уплетая его за обе щеки. – Вкусно, - тянусь к солонке и щедро посыпаю кусочки ананаса. Бросаю один в рот. – М-м-м…