Разводимся! Моя на тридцать дней
Шрифт:
– А ты завтракала? – вкрадчиво интересуется заботливый муж, когда я возвращаюсь со свертком и рецептом.
– М-гу-м, - неопределенно мычу, забираюсь с ногами на постель, присев на пятки. Вчитываюсь в рекомендации врача, чтобы дать Матвею нужные таблетки в правильной дозировке.
– Ешь! – ложка с «сопливой» овсянкой материализуется возле моего носа. Неосознанно открываю рот и морщусь, проглатывая безвкусную кашу. Следом ее пробует муж. Зеркалит мое выражение лица. – Малыш, ты мне мстишь за то, как я тебя от мнимого гастрита лечил? – запивает
– Стол номер пять, - важно дублирую его же слова, хотя сама не разбираюсь в диетах. Сделав глоток, облизываю губы – и мгновенно ощущаю прикосновение большого пальца к нижней. Поглаживает, сминает, надавливает, чтобы приоткрыть рот. Игриво обвожу шершавую подушечку языком, прикусываю угрожающе, но Мэт и не думает останавливаться. Наоборот, он разгорячен до предела моим невинным откликом. Перехватываю его шаловливую руку, высыпаю несколько таблеток в раскрытую ладонь.
– Не отвлекайся. Пей.
Послушно бросает в рот сразу всю горсть, вальяжно откидывается спиной на подушки, расположившись полулежа. Ухмыльнувшись, нагло похлопывает себя по бедру:
– Иди ко мне, кормить буду.
Не успеваю возмутиться, как он хватает меня за запястье и дергает на себя. Падаю в его объятия – и они захлопываются, будто капкан. Попалась, но больше не хочу убегать. Удобнее устраиваюсь на широкой груди, двигаю поднос ближе, подцепляю галетное печенье и ломаю пополам.
– Моя очередь, - один кусочек съедаю сама, а второй – кладу мужу в рот. Целует мои пальцы, а потом меня.
Молча доедаем нехитрый завтрак. Матвей не спешит делиться мыслями, а я не хочу тормошить его и пробуждать негативные эмоции. Терпеливо жду, когда он сам заговорит.
Вдвоем пьем чай, передавая друг другу кружку, как трубку мира. Ставим поднос с грязной посудой на тумбочку, потому что ни у кого из нас нет сил нести его на кухню. Обнимаемся, прячась под одеялом от всего мира.
На часах – почти полдень, за окном пасмурно и моросит дождь. Погода будто нашептывает нам колыбельную, а мы и не сопротивляемся. Нежимся в постели.
Томно промурлыкав имя мужа, закидываю ножку на его бедро, провожу рукой по прессу и прижимаюсь щекой к груди. Сердце умиротворенно стучит мне на ухо.
– Странное ощущение, - вяло произносит Мэт.
– Я вроде бы хочу тебя, но только мозгом, а сил совсем нет, - зарывается пятерней в мои волосы, массирует затылок и макушку, вызывая мурашки.
– Остынь, я всю ночь не спала, так что не подпущу тебя, - жарко выдыхаю и, вопреки своим словам, буквально прилипаю к мужу, распластавшись на нем всем телом, как на большом плюшевом медведе.
– Ксюша-а, - тянет спустя время, раздувая растрепанные прядки у моего виска.
– М-м-м? – запрокидываю голову, упираясь подбородком в его плечо.
– У меня больше никого, кроме тебя, не осталось, - с тоской смотрит мне в глаза, будто ищет в них поддержку и спасение.
– Если еще и ты бросишь, тогда смело можно ставить на жизни крест.
– Милый мой, все образуется, - приподнимаюсь,
– Просто нужно время, чтобы твоя мать все поняла и… смирилась с моим существованием, - поджимаю губы.
Полюбить Нина Евгеньевна меня вряд ли сможет, но хотя бы ненавидеть перестанет, когда узнает о внуке. На Сашеньку последняя надежда.
– Моя добрая девочка, ты готова ее простить после всего, что она натворила? – услышав вопрос Мэта, киваю, а он хмурится.
– Я нет, - чеканит безапелляционно, вмиг ожесточаясь.
– Ксюша, с ее подачи мы с тобой чуть не развелись. Помнишь, я недоумевал, откуда Светлана пронюхала про шрам?
– Откуда же? Ты узнал, кто ей рассказал? – активно расспрашиваю и вдруг осекаюсь, прочитав ответ в его глазах.
– Не может быть…
– Оказывается, может, - хмыкает с горечью.
– Гулю тоже мама пригласила, чтобы меня соблазнять, в этом ты изначально была права. Даже ЭКО, о котором вы сегодня говорили, могло оказаться с подвохом. Тетя Нинель заподозрила неладное, а мать подтвердила, что искала варианты на случай твоего бесплодия. Хотя… какая она мне мать.
– Любимый мой, - целую его в подбородок, - родной, - касаюсь губами колючей щеки, - единственный, - выдыхаю, уткнувшись носом ему в шею. Реветь белугой хочется, но я проглатываю слезы. – Мне очень жаль. Мы с Сашенькой с тобой. Навсегда, - зарываюсь в теплые объятия, чувствую, как Мэт пальцами очерчивает мои лопатки, проходится вверх к шее, сгребает волосы на затылке в кулак. Шумно, с хриплым рычанием втягивает носом мой запах.
– Надо срочно аннулировать развод, - внезапно заявляет строгим, приказным тоном.
– Я уже забрала заявления, - хихикаю, услышав его ошеломленных вздох.
– И мое, и твое, - ногтем вывожу невидимые узоры на каменном торсе, будто ставлю подпись.
– В смысле? – хрипит мой шокированный муж.
– Как? Когда ты успела? Ксюша!
– Как подала, так и отменила запрос, - невозмутимо говорю и, как домашняя кошка, ищу себе место поудобнее на глыбе мышц, неосознанно потираюсь грудью об Мэта, влажного и уже не такого горячего. Лекарства подействовали – и температура падает. Между нами лишь клочок шелковой ткани, что лишь придает остроты ощущениям.
– Ночью, пока ты был в больнице, я не могла уснуть. Решила, что если мы помирились, тогда зачем нам разводиться? Чтобы не дергать твоего юриста, я сделала все сама. Онлайн.
– Какая ты у меня самостоятельная, - смеется сквозь приглушенный кашель.
– Но пароли и паспорта я бы у тебя забрал, чтобы больше не возникало глупых мыслей в твоей красивой головке.
Тяжело вздыхает, будто имеет дело с трудным, непослушным ребенком, а я не могу на него обижаться. Тело, сотканное из сладкой ваты, тает в сильных руках, разум плывет. Мне так хорошо в смятой постели среди крошек печенья, но зато рядом с любимым мужчиной, что я блаженно прикрываю глаза. Пригревшись на его груди, засыпаю под ласковое, убаюкивающее: «Люблю».