Разводимся! Моя на тридцать дней

Лесневская Вероника

– Гурман, - Мэт со смешком чмокает меня в висок. – Ешь, любимая, ешь. Не мешаю, - поднимает руки в знак капитуляции, когда я обиженно зыркаю на него.

Откинувшись на спинку дивана, одной рукой поглаживает меня по спине, а второй – держит телефон, пальцем листая ленту.

– Наше-ел, - напряженно тянет, и я замираю.

– Помнишь, Михайлов говорил, что это он на тебя Олега натравил? Хвастался, будто они друзья, - промокнув губы салфеткой, поворачиваюсь к мужу.

– Видимо, он сильно преувеличил, - округляет глаза, со страхом и шоком

читая отзыв. – Жесть. После такой рецензии только закрываться и уезжать из страны, - ослабляет воротник рубашки, принимая текст слишком близко к сердцу. – По сравнению с этим ужасом «Александрии» Высоцкий действительно рекламу сделал. Суровый критик, - стирает испарину с шеи.

– Поделом Михайлову. Это бумеранг, - забираю у мужа телефон и отключаю. – Главное, что у нас все в порядке! – обнимаю его, нежно целую в щеку. – Сашеньку ждет шикарная «Александрия». У тебя все получилось, Мэт!

– У нас, Ксюнь, - жарко шепчет. – Без тебя ничего бы не было. Ты моя муза.

– Не сжимай меня так, а то стошнит, - покряхтываю в его объятиях.

– Обожаю, - громче хохочет муж, не отпуская меня. Сдаюсь, потому что сопротивляться бессмысленно. Мне кажется, он затискает меня до родов.

Я и не подозревала, что можно так сильно любить. У наших с Мэтом чувств нет границ, а проблемы сделали их только крепче.

* * *

Полгода спустя

– Я же говорила, будет девочка, - лепечу одними губами, потому что сорвала голос криками.

Поглаживаю малышку, которую только что уложили мне на грудь. Матвей целует меня в лоб, а потом невесомо касается губами макушки дочери. Не может произнести ни слова в ответ – лишь часто, сбивчиво дышит. Лицо красное, футболка мокрая, глаза слезятся, и я серьезно опасаюсь, как бы он не потерял сознание прямо в родовом блоке. Благо, рядом врачи. Откачают.

– Выглядишь так, будто это ты рожал, а не я, - тихо хихикаю, чтобы снять напряжение.

– Я… участвовал, - заикается и слабо улыбается, рассматривая нашу Сашеньку. Накрывает ее спинку огромной ладонью, как одеялом. Пригревшись, крошка довольно посапывает.

– Сам напросился, - напоминаю упрямому мужу. – Я же предлагала маму позвать. Одной мне, конечно, было бы страшно…

– Я ни о чем не жалею, - растрогавшись, прижимается лбом к моему виску.
– Какая же она красивая. Вся в тебя.

– Только внешне. Однако по характеру она будет похожа на тебя, - убедительно произношу. – Целеустремленная, талантливая, смелая Александра. Она станет лучшим шефом, продолжив твое дело. Вот посмотришь!

– Я верю, - хрипло усмехается Мэт, обнимая нас обеих. – Девочки мои, как же я вас люблю.

Эпилог

Год спустя

Матвей

– Сынок, хочешь водички? – теща садится рядом со мной на скамейку и протягивает бутылку минералки. – Освежись, а то Ксюша с Сашенькой тебя совсем загоняли.

– Спасибо, Марья Алексеевна, – спотыкаюсь о ее укоризненный взгляд и исправляюсь: –

мама. Я счастлив, что они есть у меня. Пусть гоняют, я ради них на все готов, – довольно улыбаюсь, не сводя глаз с детской площадки. Жена вызвалась сменить меня и теперь сама присматривает за дочкой, однако я все равно продолжаю контролировать ситуацию на расстоянии.

Мгновенно нахожу среди других детей мою малышку в розовой пачке и бодике с блестящей цифрой «1». Сегодня Сашеньке исполнился год. Она не совсем понимает, что происходит и почему ее целуют и тискают все кому не лень, но с удовольствием принимает знаки внимания и купается в любви близких людей.

Звонко смеясь, топает к неугомонной Оле – дочке Царевых. Пытается догнать ее, но та хулиганка слишком шустрая: делает крюк и ныряет в батутный городок. Саша от неожиданности путается в ногах, спотыкается и шлепается на землю. Растерянно почесав попу, набирает полные легкие воздуха – и в следующую секунду по всей площадке разносится капризный детский крик.

К имениннице одновременно бегут и Ксюша, и Каролина. Даже Рома, который все это время стоял истуканом чуть поодаль, как секьюрити, дергается и делает широкий шаг. Я тоже машинально подскакиваю, ведомый отцовским инстинктом, но тяжелая рука тестя тут же ложится на плечо и припечатывает меня к скамье.

– Целая толпа нянек. Разберутся. Отдохни пару минут, – устраивается он с другой стороны.

– Да я не устал, – отмахиваюсь, прижимая к горячей щеке запотевшую бутылку. Пытаюсь хоть немного охладиться.

Лето в этом году выдалось жарким, а я еще и Сашеньку несколько часов подряд из рук не выпускал, пока меня Ксюша не прогнала. Твердила, что со мной дочка так и не научится нормально ходить. Я подчинился, оставил их буквально на пять минут – и что теперь с моей крохой? Упала! Вроде бы не ушиблась, но у меня сердце заходится в груди, как перед инфарктом.

– Ну, а что тебе еще остается? Только терпеть, – смеется тесть. Достает платок, стирает пот с лица и шеи, щурится от яркого солнца. – Шило в попе у нашей Ксюши. Нет, чтобы сесть дома и спокойно отметить, – характерным жестом намекает на выпивку, но тут же складывает руки на коленях, покосившись на жену. Продолжает ворчать: – Нет же. Ей в парк приспичило. Хоть и родила, а сама дитем так и осталась!

– Мы все успеем, пап Артем! Вечером отпразднуем, – ободряюще похлопываю его по плечу. – Вы же с ночевкой у нас останетесь? Вам домой далеко ехать, так что лучше я вас завтра отвезу.

– Договорились, сынок, – радостно пожимает мне руку. Не отпуская моей ладони, задумчиво сводит брови. – А если серьезно, Матвей, нашей Ксюхе с тобой чертовски повезло.

– Это мне с ней повезло, – тепло усмехаюсь и устремляю взгляд на моих девочек.

Ксюша, успокоив дочку, усаживает ее в коляску и достает бутылочку с водой. Маленькая Оля, почувствовав свою вину, приносит Саше одуванчик, роняет его на пышную юбку, а потом опять уносится в неизвестном направлении, испытывая на прочность нервы своих родителей.