Разящий клинок
Шрифт:
Тогда он снова направил коня в пылевое облако.
Красный Рыцарь медленно поднялся на одно колено и мучительно глотнул воздуха. Падение застало его врасплох, он вскрикнул, когда ударился о камень, и только броня спасла его от перелома таза или хребта. Меч пропал — ремень при падении расстегнулся.
Он сообразил, что кошель у него под ногой, а к нему приторочен круглый кинжал — нож, похожий на короткую железную пику. Красный Рыцарь зажал клинок в правой руке. Потом, оглядевшись через расколотое забрало, поискал меч. Его душила пыль, поднятая конями, которые проносились мимо во всех направлениях. В его распоряжении
Оттолкнувшись правой ногой, он выпрямился. Бедро пронзила ледяная боль.
Морейский стратег явился из пыли неотвратимо, как романтический злодей. В правой руке он держал тяжелый короткий меч, а в левой — видавший виды щит с красиво выписанной Девой Марией.
— Сдавайся! — крикнул Красный Рыцарь на высокой архаике.
Стратег остановился.
— Что? — опешил он.
— Твое войско разбито. Сдавайся.
Красный Рыцарь осторожно согнул бедро — так пробуют языком больной зуб. Хорошего было мало.
«Нет, я ничего не могу поделать».
«И на том спасибо, старик».
В нескольких шагах от него сэр Йоханнес зарубил одного из тех, кто нес иконы: он без устали размахивал длинным мечом, пока противник не поскользнулся и не получил клинком в незащищенное лицо.
— Ты варвар и еретик! — заорал стратег. — Я Михаил Цукес! Мои предки сражались с ирками и неверными, когда твои еще жили в соломенных хижинах и поклонялись идолам! Кому-кому, а тебе я не сдамся!
Красный Рыцарь вздохнул, шагнул вперед и принял стойку под названием «Все врата — из железа». Он скрестил запястья, правой рукой держа кинжал острием назад, а левой ухватившись за кончик. Клинок был полтора фута длиной, треугольный на срезе, снабженный стальными кольцами, которые аккуратно прикрыли сверху и снизу сомкнутый бронированный кулак, превратив кисть в цельную, без единой щелки стальную поверхность, готовую встретить клинок противника.
Пыль, поднятая бучей, оседала, и видимость улучшалась. Морейцы были разбиты наголову — разогнаны или, в центре, порублены. К стратегу подступало больше дюжины воинов Красного Рыцаря. Ему пришлось крикнуть, не снимая шлема, и получилось глухо:
— Стоять, где стоите!
Стратег огляделся, зарычал и прыгнул. Его увесистый меч пал, как молния...
...на скрещенные кисти Красного Рыцаря с кинжалом в качестве стальной перекладины. Проклиная раненое бедро, Красный Рыцарь с усилием подался вперед, на мгновение выпустил кинжал из левой руки, поймал клинок противника и резко крутанулся на месте. Нечаянно, внезапно хапнув воздух и споткнувшись, из-за чего стало ясно, какую боль причиняет ему бедро, он расцепил кисти и одним плавным движением вырвал у морейца меч, а ему самому сломал локоть.
Не щадя ни бедра, ни противника, Красный Рыцарь сделал очередной шаг. Держа врага за сломанную руку, он раскрутил его — впечатал в землю стопу между его ног и поверг врага наземь к своим, закованным в сталь.
— Сдавайся, — повторил Красный Рыцарь, задыхаясь от боли и всячески ее пряча.
— Сдаюсь, — выдохнул мореец.
Сэр Алкей занялся пленными, а лучники принялись грубо и деловито разорять морейский стан. Капитан дал им на это час, и никто не собирался оставлять после себя ни единого серебряного сольди. Сундуки вытряхнули,
Сэр Алкей заблаговременно уведомил капитана, что находившиеся в лагере женщины были, скорее всего, женами страдиотов, а не потаскухами. Ратники, которыми командовала Изюминка, окружили их и свели в загон, где морейцы держали запасных лошадей. Если женщины и расценили это как милосердное избавление от насилия и лютой смерти, то благодарности не выразили. Наоборот: они вопили, галдели и бранились. К счастью, лишь очень немногие воины владели архаикой.
Войско захватило все подводы и вьючных животных.
Капитан оказался едва ли не единственным, кого ранили. Он стиснул зубы, превозмогая боль; впитал яркий солнечный свет и пропустил его через новоприобретенные лекарские заклинания в попытке залечить травму, но либо он делал что-то неправильно, либо его состояние ухудшалось.
— Я-то поверил — вот она, славная битва, хотя и день никудышный, — посетовал Плохиш Том. — А зрелище вышло жалкое. Лучше уж мне вернуться и продолжить воевать с Дикими.
— Том, нас же втрое превосходили числом. Чего тебе надо? Мы застигли их врасплох. Вряд ли нам еще раз так повезет.
Капитан поморщился.
— Он ткнул копьем в твоего коня? Умно, — усмехнулся Том. — А грохнулся ты скверно. Не был к такому готов.
— Это было совершенно не по рыцарскому закону, — сказал Майкл. — Вот, я добыл вина, и оно поистине недурное.
— Да у тебя, мне сдается, законы немного другие, — заметил Том.
— Что, обязательно было нужно ломать ему руку? — спросил Майкл.
— Он собирался меня убить, — сказал капитан.
Том рассмеялся.
Когда час прошел, войско двинулось на запад в обход стен, сопровождаемое сотней пленных и двадцатью новыми подводами. А следом летели только проклятия тысячи вдруг оказавшихся не у дел и обездоленных женщин.
Дорога была превосходная, но еще не закончился день, когда войско увидело основную армию герцога Фракейского, которая выстроилась перед воротами Ареса в боевом порядке. Морейцы ждали чего-то подобного, и, когда в миле от них над невысоким хребтом, что выходил на древнее поле, показался передовой отряд Красного Рыцаря, морейская армия подалась назад, не позволяя обойти себя с флангов.
Ряды морейцев были втрое длиннее и глубже. У герцога Фракейского имелось четыре неплохих пехотных отряда — в доспехах, с длинными копьями, с лучниками в пятом и шестом рядах; все они расположились в центре. Слева у него стояли дюжие тяжеловооруженные воины, похожие на альбанцев, а справа — страдиоты, подпираемые с правого фланга истриканцами.
Истриканский отряд деспота растекался все дальше вправо по траве бескрайнего, как могло показаться, поля Ареса, галопом огибая фланг войска Красного Рыцаря. Оно же в ответ построилось узким прямоугольником с обозом в центре.
— Я чую их магистра, — сказал капитан, ни к кому конкретно не обращаясь.
Подъехал сэр Йоханнес.
— Мы должны отступить и защитить наш фланг, — сказал он.
— Надо угостить их ясеневыми стрелами, а после — атаковать, — возразил сэр Томас.
Капитан поднялся в стременах, и бедро протестующе взвыло. Его уродливый позаимствованный конь вообразил, будто волен избавиться от нежеланного седока, и подскочил на всех четырех, но капитан его свирепо осадил.