Реабилитация. Путь к выздоровлению
Шрифт:
ПИТЕР: Знаю. Но я здесь. И буду ждать, когда ты будешь готова.
(Свет гаснет. Конец сцены).
ИЗБЕГАЙТЕ ФИЗИЧЕСКОЙ НАГРУЗКИ
Сегодня школа.
Каким-то образом прошлой ночью мне удалось удержаться, чтобы не позвонить Питеру.
Так или иначе, он тоже не позвонил мне.
Странно, но это было намного проще.
Почему сегодня я не могу идти по коридорам как обычно? Мы могли бы встретиться лицом к лицу и больше никогда не вспоминать
Хочу вернуться в прошлое, когда он крепко обнимал меня, и все было таким надежным. Когда он держал меня, несмотря ни на что, даже на землетрясение.
Вжав голову в плечи, проскальзываю в класс, где первый урок — Консультация, и самым коротким путем направляюсь к последней парте в углу. Я вижу Венди из Макдоналдса, она улыбается мне. Наверное, я улыбаюсь в ответ, но не уверена насчет того, что происходит с моим лицом. Все внимание сосредотачиваю на книге «Бойня номер пять», моей палочке-выручалочке, когда не хочу ничего вокруг замечать. Иногда легче столкнуться с бомбардировками в Дрездене, чем со старшей школой.
На переменах никто ничего не говорит мне, но спиной я чувствую взгляды, направленные вслед. Они словно прожекторы. Когда ты ослеплен, а зрители видят тебя совершенно ясно. Зачем они смотрят? Что они знают? Я опускаю голову.
И тут сталкиваюсь с Розой. Буквально натыкаюсь на нее.
— Джен! Эй! Торопишься?
Примерно минута уходит у меня на то, чтобы сосредоточиться и понять, что я снова могу отчетливо видеть.
— Я не видела тебя весь день, сумасшедшая. Ты избегаешь меня?
— Нет.
Она хватает меня за руку и ведет в кафе. Сегодня пицца. Обычно Роза приносит обед из дома, но день пиццы в школе для нее словно праздник. Перерыв между бурым рисом и сырыми овощами, что обычно кладет ей мать. Видимо, у всех тоже самое, потому что очередь в два раза длиннее обычного.
Не хватает лишь одного конкретного любителя пиццы.
— Он здесь? — спрашиваю я шепотом. Вокруг нас толпятся только первокурсники, так что я не очень беспокоюсь о том, что кто-нибудь подслушает, но, чтобы обезопасить себя, мне необходимо уточнить. Роза потеряно осматривает помещение.
— Кто?
— Не глупи.
Она неожиданно поворачивается и натыкается на меня.
— Роза, кого ты ищешь? — спрашиваю я.
— Никого, — отвечает она слишком поспешно.
— Если ты заметила кого-то, кого я предпочла бы не видеть, пожалуйста, можешь просто сказать мне?
— Горизонт чист.
Я продолжаю рассматривать людей вокруг и вижу, как в кафе входит Уилл Фонтейн. Он поворачивает голову в мою сторону, а затем подходит. В руках у него скейтборд с надписью «Кости» на внутренней стороне доски. Сейчас мне абсолютно не хочется терпеть стервозное отношение Розы к этому парню. Жаль, что в кафе нет никого из его друзей, чтобы он мог пообщаться с ними вместо
— Эй, девчонки?
— Привет, Уилл, — говорю я, меняя тему.
— Привет, — Роза тоже включается в беседу.
Они кивают друг другу и улыбаются.
— Джен, мне так жаль, — говорит он.
— Ты о чем?
Он открывает рот, подбирая слова и бросая торопливый взгляд в сторону Розы.
— Ну, я слышал, вы с Питером расстались. Думал, вы, ну, типа, поженитесь или что-то в этом роде.
— Мы не расстались.
Отрицание. Отрицание. Отрицание.
— О.
Кто-то сзади бормочет, чтобы мы двигались вперед к кассе.
Уилл просит буфетчицу еще три кусочка в дополнение к двум положенным на каждого студента. Она с ворчанием дает ему один.
— Это потому, что она сама хочет съесть дополнительные, — говорит Уилл, и Роза хихикает. Я смотрю на нее, а затем на оранжевый соус, намазанный на наши прямоугольные ломтики. Почему она такая дружелюбная?
Уилл с нами идет к столику, за которым мы обычно сидим. Он присоединяется к нашей компании умных и непокорных творческих единомышленников. Люди, которые поставили Ванессу в неловкое положение, когда Роза привела меня в этот мирок, наполненный синими волосами и черной одеждой, и предпочитающий Смитов поп-звездам. Уилл одним махом запихивает последние кусочки в рот и прощается с нами. Затем несколько секунд прыгает на скейтборде, пока мистер Падилла не выгоняет его.
— Что это было? — спрашиваю я Розу.
— О-о, они всегда пытаются забрать у него доску.
— Нет, не это.
— Ты о чем? — Ерзает она на скамейке.
— Расстались? Так все говорят?
Роза пожимает плечами. Но она должна знать. Я рассматриваю лица сидящих за столом. Что они знают? Они говорят и смеются над шутками, и время от времени бросают на меня сочувствующие взгляды. Только Анжали, с кем я играла в пьесе в девятом классе, спрашивает, все ли в порядке. Роза берет на себя роль докладчика.
— Сегодня мы не говорим о Питере или о чем-либо, связанном с ним.
Я не знаю, когда мы это решили, но пусть будет так.
Наш столик обсуждает предстоящие танцы. Я знаю, что Питер в организационном комитете. Мы должны были пойти туда вместе. Все за столом согласны, что танцы — это глупо.
Все, кроме Стиви. Он, напротив, выйдет на сцену, чтобы, как обычно, приударить за Розой. Хотя мы итак каждый день вынуждены наблюдать это.
— Роза, моя милая Роза, ты ведь хочешь пойти на танцы, не так ли?
— Я только что сказала, что танцы — это глупо.
Чем больше она говорит Стиви такие вещи, тем больше растет его неуправляемая страсть к ней. По крайней мере, так он говорил раньше.
— Но с правильным парнем, может, ты заговоришь по-другому? Танцевать под другой ритм? — Он облизывает пальцы и приглаживает брови, затем двигает ими вверх-вниз, как персонаж из мультфильма. — Ты позволишь мне относиться к тебе как к Королеве Бала?
Она закатывает глаза и засовывает кусочек корки в рот.