Реабилитация. Путь к выздоровлению
Шрифт:
ПИТЕР: Думаю, автор держит интерес.
ДЖЕНЕЗИС: Похоже на то.
ПИТЕР: Ну…
ДЖЕНЕЗИС: Ну…
ВАНЕССА: Ну... я тоже думаю, что это круто. Мне просто не понравилось, где написано про куриный помет в его перьях и всякое такое.
ПИТЕР: И снова в точку.
ВАНЕССА: Давай, Питер, нам пора на историю.
ПИТЕР: Иди, я сейчас приду.
ВАНЕССА: Но…
ПИТЕР: Мне все равно, если я опоздаю.
ВАНЕССА: Ладно. Ну, пока, ребята.
(Она смотрит на них обоих и уходит.
ПИТЕР: Ты... ты занята после школы?
ДЖЕНЕЗИС: Ага.
ПИТЕР: О. Ладно. Неважно.
ДЖЕНЕЗИС: Я имею в виду… Ну, я имею в виду, что после уроков должна пойти в больницу повидаться с мамой.
ПИТЕР: Она в порядке? (Пауза) Наверное, это не мое дело.
ДЖЕНЕЗИС: Нет, все нормально. Она в порядке. Я сама заговорила об этом.
(Еще одна пауза).
ПИТЕР: Ладно.
ДЖЕНЕЗИС: Я бы хотела ответить: думаю, я бы не хотела быть занятой.
ПИТЕР: Да?
ДЖЕНЕЗИС: Да.
ПИТЕР: Ладно, мне пора в класс.
ДЖЕНЕЗИС: Да, мне тоже.
ПИТЕР: Могу в другой раз спросить тебя, занята ли ты после школы. Пойдет?
ДЖЕНЕЗИС (Выпалив): Хочешь пойти со мной?
ПИТЕР: В больницу?
ДЖЕНЕЗИС: Извини, это на самом деле довольно странно, не так ли?
ПИТЕР: Не знаю.
ДЖЕНЕЗИС: Не бери в голову. Это была глупая идея.
ПИТЕР: Мне хочется спросить: хочешь, чтобы я пошел с тобой?
ДЖЕНЕЗИС: Думаю, что вроде хочу.
(Удар сердца).
(Они принимают это).
ПИТЕР: Тогда да. С удовольствием поеду с тобой в больницу.
ДЖЕНЕЗИС: Это не радостная сцена.
ПИТЕР: Мы сделаем ее такой. (ДЖЕНЕЗИС неловко переминается.) Тебе не нужно объяснять ничего из того, чего бы не хотелось.
ДЖЕНЕЗИС: Мама не очень хорошо себя чувствует. (Удар сердца) Но она не пыталась покончить с собой. (Еще удар) Извини. Это слишком тяжело? Я знаю, что люди думают.
ПИТЕР: Я ничего не думаю. Встретимся у крыла С после школы.
(Звенит звонок).
ДЖЕНЕЗИС: Мы опоздали.
ПИТЕР: Мне все равно, а тебе?
ДЖЕНЕЗИС: Мне тоже.
ПИТЕР: Хорошо.
ДЖЕНЕЗИС: Если передумаешь, я пойму.
ПИТЕР: Я не передумаю.
(Кивнув друг другу, они на прощание прикасаются пальцами. И, уходя, оба стараются не улыбнуться).
(Свет гаснет. Конец сцены).
ПЕРИОД ВОССТАНОВЛЕНИЯ МОЖЕТ ВАРЬИРОВАТЬСЯ
Я возвращаюсь в комнату. Роза сидит на полу, прислонившись к кровати и что-то печатает в телефоне. Сползаю вниз рядом с ней.
— Ты в порядке? — спрашивает она, положив телефон на ковер экраном вниз.
— В порядке? В порядке. Разве я в порядке?
— Как ты себя чувствуешь? — говорит
— Думаю, просто отдохнуть.
Роза меняет тему:
— Можно тебя кое о чем спросить?
— Да.
Она останавливается и смотрит на мой живот.
— Было больно?
— Операция?
— Да.
Было ли это больно? Сейчас все болит. Даже те места, которые физически не пострадали. Я погружаюсь в воспоминания. Щелчок. Скольжение. Напряжение. Звук резиновых перчаток и металлических колес по плиточному полу. Дрожь в коленях и бедрах.
— Тебе не обязательно отвечать.
— Это было быстро.
Роза кивает.
— И определенно это было неприятно. Спазмы. Но на самом деле не такие уж сильные. И все были очень милы.
— Я должна была быть с тобой. А не он.
— Я, типа, хотела сделать это и обо всем забыть.
— Джен, тебе не обязательно все время быть такой сильной. Это нормально, когда люди разговаривают.
Мой телефон вибрирует в сумке. Мы с Розой смотрим друг на друга. Затем я карабкаюсь за ним, чтобы успеть принять вызов.
Должно быть, это Питер. Наконец-то он пытается найти меня. Мы паниковали раньше времени. Мы все знаем, где должны быть. «Я прощаю его, я прощаю его, я прощаю его», — прокручиваю в голове, отчаянно разыскивая мобильник.
Но прежде, чем мои пальцы находят его, вибрация прекращается. Роза забирает у меня сумку и с легкостью достает оттуда телефон, будто он лежал сверху. Она смотрит на пропущенный вызов, потом на меня и качает головой.
Бабушка.
Я знала, что бабушка объявится после того, как я воспользовалась кредитной картой.
Телефон снова звонит у меня в руке, и я отклоняю вызов. Сейчас я не в состоянии. Ничего не могу поделать. Не могу справиться с одиночеством и не могу иметь дело с тем, кто предает меня. Это несправедливо. Сколько, черт возьми, жизненных уроков мне нужно выучить до восемнадцати лет? Такое чувство, будто я что-то знаю. Почему не может Вселенная, или Бог, или тот, кто помогает нам двигаться вперед, дать мне небольшой шанс? Некоторые люди моего возраста никогда не сталкивались со смертью. Никогда не влюблялись. Никогда не разбивались на миллион кусочков.
— Ну, так вы типа... — Роза прерывается, не закончив предложение.
— Что?
— Вы теперь расстались?
И тут я чувствую поражение. Все. Все внутри у меня будто превращается в желе. И откуда-то из самой глубины поднимаются слезы.
— Что случилось? — спрашивает мама, появляясь в дверях.
Но я продолжаю плакать. Плачу, плачу, плачу, пока слез совсем не остается. А потом, клянусь, плачу воздухом. Пока и воздух не заканчивается. Почемупочемупочемупочмупочемупочемупочему?