Реабилитация. Путь к выздоровлению
Шрифт:
3. Уилл попытался разбить ему лицо.
4. Потом я как-то вернулась домой.
Между №3 и №4 очень много пропущено. И в других местах тоже. Я просто хочу сделать перемотку назад. Чертовски хочу. Теперь меня никто не спасет.
И теперь Питер никогда не захочет снова быть вместе.
— Мы не остановились? На кухне?
— Да, типа, на секунду, а потом снова были поглощены друг другом.
Я действительно помню это. Притяжение. Не в состоянии остановиться.
— А еще ты оставила здесь свой телефон.
— Точно! — Возможно, это все-таки спасательное агентство.
—
Дерьмо. Драма с Делайлой. Я крепко зажмуриваю глаза и пытаюсь получить изображение. Даже нечеткое. Но ничего не получается. Помню, как она сказала, что придет за мной, если я не вернусь через двадцать минут. Но больше ничего не помню. Я наливалась водкой, будто это могло спасти меня от себя самой. Что я наделала? Я превращаюсь в своего отца?
— Ты живешь рядом с вечеринкой?
— Тот же дом.
— Я могу вернуться?
— Конечно.
— За своим телефоном. — Не хочу, чтобы он думал, будто я напрашиваюсь на что-либо другое. Сопротивляйся тяге. При дневном свете притяжение, вероятно, даже не существует.
— Хорошо, тогда ты знаешь, где я живу. Хотя, наверное, не знаешь.
Голос у него низкий и ровный.
— Да. Нет.
— Я буду дома, но в четыре у меня занятия.
Это будет идеально. Туда и обратно. Без задержек.
— Тогда я могу прийти к тебе пораньше.
Он говорит мне свой адрес и рассказывает, как до него добраться. И теперь мне предстоит доехать до Бруклина на поезде, чтобы получить обратно свой дурацкий телефон и увидеть какого-то парня, секса с которым я не помню. Потому что теперь у меня такая жизнь. Сплю со случайными молодыми людьми, а потом моя кузина сходит с ума, а мои друзья пытаются избить его, хотя, вероятно, это была моя вина. Реально действующая модель существования в настоящий момент.
И какова была причина не заниматься сексом после аборта? Не помню, объяснили ли мне хоть одну. Поэтому у меня опять кровотечение? Что, если теперь я никогда не смогу иметь детей? В таком случае Питер не захочет меня. Я действительно очень-очень-очень надеюсь, что не испортила, на хрен, свою жизнь больше, чем она итак уже есть.
Звонит телефон, и я жду, когда включится автоответчик.
— Дженезис? Дженезис? Ты там? — Это моя бабушка. — Дженезис, ты только что звонила мне. Ты где? Ну ладно, хорошо, думаю, завтра звучит отлично. Джен? Возьми трубку, если ты дома. Ну ладно, хорошо, увидимся завтра, дорогая. Попробую позвонить на мобильный. А теперь пока.
Рекомендации на день:
1. Добраться до Бруклина.
2. Забрать свой телефон у странного парня.
3. Найти дорогу домой.
4. Позвонить Розе и узнать все факты.
5. Вернуть все в нормальный порядок.
Я могу это сделать. Это инструкции, с которыми я могу справиться.
* * *
При солнечном свете Бушвик выглядит по-другому. Голым. Не все тебе хочется видеть после ночной пьянки. Некоторые деревья проросли сквозь асфальт, и на них нет листьев. Стены промышленных зданий покрыты граффити. Даже в разгар дня слышны звуки автосигнализации, когда владельцы
Дверь гудит, и я надавливаю, чтобы открыть ее. Помню эти бетонные ступени, этот слабый запах плесени и пива. Вижу красные пластиковые стаканчики по углам, когда поднимаюсь на четвертый этаж. Коридоры широкие и неровные, не везде закрытые гипсокартоном, с незаконченными деревянными полами. Вижу открытую дверь в конце коридора, и оттуда высовывается голова с мокрыми лохматыми волосами.
Сэт.
На самом деле, он довольно привлекательный. Думаю, что прошлой ночью я не была абсолютно мертвецки пьяной.
— Привет, — говорит он, выходя в коридор. На нем клетчатый халат, обнажающий гладкую, голую грудь. Он наклоняется ко мне. Поцеловать? Я отступаю.
— Хорошо, понимаю. Одноразовый вариант, — говорит он, смеясь.
Странно, что такого смешного в его фразе. Я не веду распутный образ жизни и не делаю одноразовых вещей. Но могу подыграть.
— Да. Одноразовый вариант. Мой телефон у тебя?
— Заходи внутрь.
Я действительно не хочу заходить внутрь. Я просто хочу забрать свой телефон и вернуться, к чертовой матери, в Нью-Джерси, а затем встретиться с Розой и услышать о том, что произошло со мной прошлой ночью. Это план. И это все, чего я хочу от сегодняшнего дня.
Придерживаться выбранного курса.
— Без обид, но ты выглядишь немного хуже, на износ, — говорит он. — Хочешь кофе?
Я чувствую запах сваренного кофе. Это может помочь с головной болью. Он поднимает руки вверх:
— Обещаю, я не буду к тебе приставать! Примерно через полчаса мне нужно уехать.
Он подводит меня к дивану и кладет одеяло мне на колени, создавая много мнимой суеты, чтобы все было идеально. Стараюсь не смеяться над его пышными жестами. По статусу он мог бы быть средневековым воином, перевоплощенным в неухоженного, непринужденного Бруклинского чувака. Это запутанная комбинация — кажется, будто в его присутствии много силы, но это не пугает. Забавно. Мне следует перестать смотреть на него. Я разглядываю его квартиру: за спиной висят три гитары. Комната освещена рождественскими огнями. Оранжевая конусная конструкция с торчащей сверху лампочкой. А на стене два огромных холста, залитых яркой цветной краской. Деревянный пол немного пыльный, но квартира комфортабельная. Я прислоняюсь к подлокотнику дивана и крепче сжимаю одеяло.
— Хочешь есть? — спрашивает он из кухни.
— Я не голодна.
Не уверена, что все так и останется.
Он скачет по кухне, убирая посуду. Я вижу, как он выбрасывает пустую бутылку из-под водки и в глубине своего горла чувствую весь путь до самого желудка. Напротив меня неоштукатуренная кирпичная стена, покрытая крошечными черными рамами с винтажными портретами. Квартира теплая, несмотря на выглядящее ледяным промышленное окно, занимающее большую часть одной стороны комнаты.
— Извини, в последнее время кухонными делами занимался мой сосед по комнате. Я буду через секунду.