Ребе едет в отпуск
Шрифт:
Глава 33
Несмотря на ермолку, инспектор Иш-Кошер был не слишком религиозен, но соблюдал традиции и помнил, как выглядит раввин. Но ребе Смолл этим представлениям не соответствовал. Раввин должен носить бороду и темные одежды, желательно черные. У ребе Смолла не было бороды, и носил он светло-серые летние брюки и полосатый пиджак. Раввин, по крайней мере, не должен ходить без головного убора; ребе Смолл не носил шляпы. Приглашая ребе сесть, Иш-Кошер сразу почувствовал неприязнь.
Инспектор полистал папки на столе, взглянул на ребе и приветливо сказал:
— Недавно мы опрашивали жильцов вашего дома,
— Да, я раввин.
— Тогда почему не написано: «ребе Дэвид Смолл»?
— Потому что здесь я не раввин.
— И все же, если из Америки приезжает врач, он пишет на дверях «доктор».
— Это не одно и то же. Врач может оказать помощь в экстренной ситуации, например при несчастном случае.
— Какой вы деликатный человек, ребе! А что вы за раввин?
— Консервативный. Раввин из консервативной американской общины.
— Консервативных раввинов учат иначе, чем наших?
— Нет, не совсем, — покачал головой ребе Смолл. — Теория не сильно различается, различаются подходы. Многие ваши раввины несут официальные функции, а мы редко работаем официально. Большей частью мы имеем дело с эмоциональным и духовным здоровьем членов общины.
— Понятно. — Инспектор внезапно улыбнулся. — Подведем итоги: так вы ждали кого-то в тот вечер, когда приехали?
— Нет, никого.
Иш-Кошер что-то записал, закрыл папку и откинулся в кресле, опять любезно улыбаясь.
— Вы здесь в научном отпуске?
— Нет, просто в отпуске на несколько месяцев.
— Ага, понятно. И что вы здесь делаете, ребе? Осматриваете достопримечательности, занимаетесь в университете?
— Нет, я просто отдыхаю.
— От тяжкого труда в общине? — комиссар улыбался, но в голосе звучал сарказм.
— Что-то в этом роде, — добродушно согласился ребе Смолл.
— Оказывается, вы отдыхаете не только от своей работы, ребе, но и от религии.
— Что вы имеете в виду? — изумился ребе. — Если я не хожу каждую Субботу в синагогу…
— Вы ходите в Субботу покупать машину к некоему Бенджамину Мевамету, которого потом взрывают.
— Откуда вы знаете, что я ходил покупать машину?
— Ну, ребе, — укоризненно развел руками Иш-Кошер, — здесь я задаю вопросы.
— Я договорился о встрече со своим другом, Дэном Стедманом, а он договорился со своим сыном. Он хотел, чтобы я встретился с мальчиком, и я согласился.
— Но он хотел купить машину, заключить сделку — и это в Субботу. Так что же вы за раввин?
Теперь в его голосе звучала явная неприязнь.
Ребе только улыбнулся.
— Как все раввины, я много над этим думал, — терпеливо начал он. — Приверженность традиционной религиозности — держать голову покрытой, соблюдать Субботу по суровому раввинскому уставу, — все это мы делаем отчасти по привычке, отчасти потому, что от нас этого ждут; мы показываем пример другим, чтобы поддержать традиции и авторитет раввина. Не думаю, чтобы кто-то считал, что человеку это нравится. Как говорил Исайя: «Говорит Господь: Я пресыщен всесожжениями вашими… они отвратительны Мне. Новомесячий и Суббот не могу терпеть». Это довольно строго, но дает повод предположить, что Господь Исайи предполагал конформизм и религиозные конвенции в целом.
— Господь Исайи! — Иш-Кошер был взбешен. — Скажите, ребе, вы
— Для полицейского вроде вас нужен ответ «да» или «нет».
— Я… — задохнулся комиссар.
— Это трудный вопрос, — спокойно продолжал ребе, — есть три варианта ответа…
— Варианта?
— Конечно. Вы спросили, верю ли я в Бога. Вы имели в виду меня теперешнего или меня вчерашнего, а может, меня трехлетней давности? И что такое «верить»? Вот опять вопрос: верить так, как я верю, что дважды два — четыре? Или что свет проходит в секунду определенное расстояние? Я этого сам никогда не видел, но видели люди, в чью компетентность меня научили верить. А может, верить, как я верю, что был такой Джордж Вашингтон, который завоевал для американских колоний независимость от Британии, или что был человек по имени Моисей, он сделал то же самое для евреев в Египте. Если подумать, можно найти много форм веры, и все разные. И наконец, третий вариант — вера в Бога. Кто он — человек? А может, необъяснимая субстанция? Тот, кто чувствует нас, людей, и отвечает на наши просьбы о помощи? Или тот, кто так далеко от нас, что совсем не интересуется нами? Или же кто-то, кто был вечно? Но, говоря более обобщенно, я чувствую, что вера иногда появляется, а иногда исчезает, что у вас, что у главного раввина или даже у Папы Римского.
Иш-Кошер с трудом собрался с силами.
— Я не собираюсь вести с вами теологические споры…
— Я как раз думал, зачем же вы меня вызвали.
— У Мевамета на тот вечер была назначена встреча с вашим другом Стедманом. Я хочу знать, состоялась ли она.
— Я больше не виделся с мистером Стедманом, но помню, как он говорил сыну, что не собирается идти. Он не хотел показывать излишней заинтересованности. Это все?
— Все, до свидания.
— Мой паспорт. Он у вас на столе.
— Ах, да. Вот он. — Иш-Кошер протянул ребе паспорт, а после его ухода немного постоял, барабаня пальцами по столу.
Глава 34
Ребе оценил тот факт, что полиция узнала об их визите к Мевамету. Возможно, рассказали Дэн или Рой. Если бы Мевамет (а это вряд ли) сделал какие-то записи о предстоящей встрече и полиция их нашла, они относились бы к Стедману. Его имя вряд ли понадобилось бы записывать, ведь он не собирался покупать машину. Почти невероятно, что информацию дал Дэн, ведь он отказался пойти в полицию. А если передумал и пошел, разве не должен был он сначала позвонить ребе? То, что не позвонил, могло означать просто рассеянность — или желание впутать ребе в это дело? Зачем? Или его свояк хочет получить место в Барнардз Кроссинг и Дэн старается для родственника?
Ребе отверг эту идею как мелодраматичную и абсурдную. И все же — что он знает о Дэне Стедмане? Конечно, они приятно побеседовали, но тот никогда с ним не откровенничал. Ребе знал только, что Дэн — тележурналист. А внезапное решение ехать в Хайфу, разве не странно? Нормальный человек хотел бы обсудить трагедию, случившуюся после их визита. Ребе старался не думать об этом и все же…
Его мысли вернулись к Рою. Тот был куда более реальным источником информации для полиции. Если Мевамет делал записи, он записал бы «Стедман», полиция могла решить, что это Рой, затем в ходе допроса стало бы ясно, что он ходил туда с отцом и другом отца, Дэвидом Смоллом. У Роя не было причин этого скрывать. Но почему он не позвонил ребе и не предупредил? Ответ прост: юношеская безответственность, Дэн как раз про это и говорил.