Ребенок на заказ, или Признания акушерки
Шрифт:
– Похоже, что я попала в сложную ситуацию, – сказала я, наливая кофе в кружку.
Эм достала из ящика ножницы и теперь держала их над полиэтиленовой упаковкой салфеток.
– Что ты хочешь сказать? – Впервые с момента моего появления Эм посмотрела на меня.
– Я выбросила дорожную кружку Сэма. – Я поставила кружку в микроволновку и нажала кнопку таймера. – Я забыла, что ее подарила ему Грейс. Или я просто не подумала, что это был ее подарок. Она позвонила, когда я ездила за пирогом, и отчитала меня. Я еще никогда не слышала, чтобы она так со мной говорила.
Эмерсон
– Это пройдет, – сказала она. – Все с ней будет хорошо.
– А с тобой все хорошо? – спросила я. – Ты чем-то расстроена.
– Я просто… – Она достала салфетки из упаковки и принялась их пересчитывать.
– Их там двадцать четыре, я думаю, – заметила я. – Эта цифра была на упаковке, но я сочла за благо ей не говорить.
– Я просто хочу, чтобы сегодня все прошло хорошо, – сказала она.
– Так и будет. – Микроволновка зазвенела, и я достала чашку. – Но меня немного беспокоят Грейс и Клив.
– Ты могла бы закончить коллаж? – спросила она, словно я ничего и не говорила.
– Уже иду, – сказала я. Она вела себя так, как это было свойственно мне, беспокоясь о мелочах, добиваясь совершенства. Я займусь коллажем, закончу его, а потом посмотрю, не нужно ли еще что-нибудь сделать.
Я нашла огромный коллаж на столе в общем кабинете Теда и Эмерсон. Я взяла пачку фотографий и клей и вернулась в кухню, чтобы поговорить с Эмерсон, пока буду работать.
Когда я вошла, она доставала из шкафа бокалы и удивилась, увидев меня.
– Пожалуй, я здесь поработаю, – сказала я.
– В кабинете больше места.
– Мне там скучно одной, – возразила я. Положив коллаж на стол, я села и начала просматривать фотографии. Там было несколько фотографий Сюзанны с Ноэль, и мне было тяжело их видеть. Беременна ли Ноэль на этом снимке, думала я. А на этом?
Была бездна фотографий Клива в разном возрасте. Ореховая кожа. Воронова крыла отцовские волосы и голубые материнские глаза. Красивый ребенок. И еще более красивый юноша.
– Клив – очаровательный ребенок, – сказала я Эмерсон.
Она протирала бокалы и, казалось, не слышала меня. Грейс однажды сказала, что мне для разговора собеседник не нужен – я могу говорить за двоих, – но сейчас был не тот случай. Я встала и поднесла фотографию Клива к раковине, где стояла Эмерсон.
– Ему здесь около трех, как ты думаешь? Ну не прелесть ли он?
Эмерсон едва взглянула на снимок. Она неожиданно поставила стакан на стойку и положила полотенце. Потом изумила, крепко меня обняв. Пожалуй, слишком крепко.
– В чем дело? – спросила я, поглаживая ее по спине.
– Я тебя люблю, – сказала она. – Прости, что я так озабочена.
Я отодвинулась от нее. В глазах Эм были слезы, и я взяла ее за руку.
– Эмерсон, в чем дело? – Я понизила голос, на случай если Тед или Дженни были дома. – Это все из-за Ноэль? А твой дедушка? Как он?
– Он ничего, – сказала она. – Я думаю, это мои гормоны. Месячные приближаются..
– Может быть, – медленно произнесла я. Вряд ли я ей поверила.
– Ты ничего не имеешь против? – сказала она с заметным облегчением. – Прошлой ночью я плохо спала и…
– Иди. – Я слегка подтолкнула ее к двери в холл. – Все под контролем. Не беспокойся.
– Хорошо, – сказала она. – Я пошла.
Ей надо хорошенько выспаться, подумала я, а это вряд ли удастся до завтра. Ей слишком много досталось. Все эти откровения о Ноэль. Дедушка в хосписе. Юбилей Сюзанны. Неудивительно, что она без сил.
Я снова принялась за фотографии. Мне надо закончить коллаж, а потом убедиться, что все необходимое доставлено. А потом я поеду домой и оденусь. Мне хотелось сфотографировать Грейс в ее новом красном платье, но у меня было такое чувство, что она мне этого не позволит. Я представила, как мы с ней едем вместе к Эмерсон. Я нервно болтаю. Она молчит и все еще сердится. Нам нужно покончить с этим до вечера, думала я, наклеивая фотографию Сюзанны и Ноэль в самом нижнем углу коллажа. Надо со всем этим покончить.
Я достала из сумки телефон и снова набрала наш номер. Она не ответила. Она не пойдет мне навстречу.
35
Ноэль
Уилмингтон, Северная Каролина 1994
– Я хочу, чтобы все было просто, – сказала Ноэль.
Они сидели у нее в гостиной в Сансет-Парк с Тарой и Эмерсон, которых Ноэль пригласила помочь организовать в ноябре ее свадьбу. У нее не было никакого опыта, не говоря уже об умениях и навыках в таких делах.
Ноэль знала, что своим стремлением к простоте она выводила Йена из себя. Она уже отвергла идею церковного брака, чего он желал, и отказалась снять большой зал для приема. Кольцо, которое он ей подарил, отягощало ее руку своим бриллиантом, и она настояла на том, чтобы поменять его на что-то менее бросающееся в глаза. Он хотел устроить свадьбу в августе, она отложила ее до ноября, когда Тара и Эмерсон окончательно оправятся после родов. У Тары срок был в конце августа, это еще через месяц, а у Эмерсон – в середине сентября. Они будут ее подружками. Она всегда старалась относиться к ним одинаково.
– Может быть, нам нужно определиться с тем, что означает для каждого из вас слово «просто»? – предложила Тара.
Она сидела на кончике софы с блокнотом на коленях. Глаза у нее блестели от удовольствия, которое доставляли ей приготовления к свадьбе. Эмерсон сидела на другой стороне софы, и Ноэль казалось, что эти две беременные женщины уравновешивали ее софу своей тяжестью. Эмерсон на этот раз собиралась довести дело до конца. Ее беременность стала испытанием для всех то из-за одной проблемы, то из-за другой. Хотя она хотела рожать дома, Ноэль категорически отказалась рисковать. Она поможет ей в роддоме, но распоряжаться всем будет другая акушерка, Ноэль на этом настаивала. Поскольку у Тары все шло благополучно, ее ребенок должен был родиться дома.