Ребус. Рассшифровка
Шрифт:
В конечном итоге гранату достали и выбросили в ближайший пруд. Хотели сначала чеку рвануть, да по трезвости удали не хватило. А еще до этого хотели выцарапать взрывчатку и кинуть ее в канцелярию (в смысле шуткануть), но не знали, с какого бока она выцарапывается. Короче, не удалось посмеяться.
После совещания Нестеров направился прямиком в дежурку отдела. Сегодня здесь зажигал один из старейших дежурных Управы вечный прапорщик Прокопенко. Александр Сергеевич осведомился насчет лишней раскладушки и, получив положительный ответ, попросился оставить его в отделе на ночь. Вообще-то, подобного
– С чего вдруг такая сознательность?– заподозрил неладное Прокопенко.
Он терпеть не мог любых представителей потенциально контролирующих органов.
– А куда ни кинь - всюду край! Если вставать по тревоге в пять, так лучше и не ложиться!– замахал руками Нестеров.- А за гостеприимство с меня пузырь.
– По мне хоть всю жизнь живи, раз хороший человек,- немедленно согласился прапор.
– Юр, я тогда пойду, проветрюсь немного. А часикам к девяти подгребу обратно. Лады?
– Без проблем, Сергеич. Если ворота будут закрыты, звякни прямо сюда - я спущусь.
Нестеров вышел на воздух и, малость поразмыслив, двинулся в направлении до боли знакомого заведения, благо сдача от накануне выданной Санычем пятисотки вполне позволяла не сильно, но расслабиться. В эту минуту бригадиру казалось, что сейчас он поступает назло жене, хотя на самом деле ему до банальности просто хотелось выпить. Кстати, «крепких, кумачовых» стульев в кабаке уже не наблюдалось. Похоже, предусмотрительный Эдик Каргин успел побывать здесь чуть раньше.
В это же самое время до боли схожее с Нестеровским желание испытывал и Паша Козырев. Загнав оперативную машину в гараж, он скоренько отписался, переоделся, вышел на улицу и первым делом набрал мобильный номер Полины. Ему не терпелось, как минимум, справиться о ее самочувствии, а как максимум - напроситься в гости.
На Пашин входящий ответили далеко не сразу:
–Да?!
– Игорь?… Игорь Михайлович?… А Полина?… Полину можно?
– Козырев,, это ты, что ли? Дык, какой я тебе, на фиг, Игорь Михайлович?! Мы же, помнится, все вместе на брудершафт пили. Если забыл - повторим, не вопрос.
– Можно Полину?– тупо повторил Паша, демонстративно проигнорировав жизнерадостный ладонинский настрой.
– Слушай, тут такое дело - она сейчас спит.
– Как? До сих пор спит?
– Ее с утра осмотрел мой персональный врач и рекомендовал хорошее импортное снотворное, чтобы побыстрее снять последствия стресса.
– Она что, в больнице?
– Почему в больнице? Здесь, у меня, в Репино. Слушай, Пашка, а давай-ка ты лови тачку и подъезжай к нам сюда. Может, к тому времени Полинка оклемается, тогда и пообщаетесь. Ты же, насколько я знаю, один живешь?… Дома особо никто не ждет? А ближе к ночи можем на баркасе в залив выйти.
– Нет, спасибо. Мне завтра на работу рано вставать,- ответил Паша и, сухо попрощавшись, отключился.
Слова
Однако литературными талантами Пашу Козырева природа не наградила. Поэтому он зашел в ближайший гастроном, взял бутылку «бормотухи» (на водку денег не хватило) и полкило сосисок, после чего сел в подошедший трамвай и поехал к себе на Лиговку. «Топить грусть в вине»,- прокомментировал бы поэт Серебряного века. «Нажраться и забыться»,- подтвердил бы современный постмодернистский писатель…
* * *К двадцати одному нуль-нуль Нестеров заступил «на тумбочку» вместе с дежурным Прокопенко. К этому времени оперсостав уже плавно вытек кто куда и в отделе наступила здоровая тишина. Имелись, правда, в работе две срочные точки, но их, согласно пожеланиям заказчика, сменные наряды должны были стеречь до утра.
Приблизительно с час Александр Сергеевич прокуковал в общей «оперской», наложив на себя своего рода епитимью - ему давно следовало привести в порядок дела, журналы и бланки строгой отчетности. Словом, навести марафет если не полностью (а на памяти Нестерова это еще не удавалось никому), то хотя бы частично. Дело это было муторным и непростым, ибо налить воды и насочинять бумаг «от фонаря» может каждый. А вот «с пальца», да с «кудыкиной горы», а заодно и «с потолка» - нуте-ка, сами попробуйте!
В какой-то момент бригадир вспомнил, что еще на прошлой неделе клятвенно заверял Нечаева, что его персональное инициативное сообщение будет предъявлено в течение ближайших двух дней. Василий Петрович был человеком незлопамятным, однако про этот их уговор мог вспомнить в любую минуту. Так что, вздохнув, Нестеров убрал папки обратно в сейф, достал оттуда же чистый бланк и со словами «трудно первые три строчки» начал строчить:
«Старший оперуполномоченный подполковник Нестеров А. С. в ходе личного сыска установил, что…»
На этом мысль обрывалась. Что именно он хотел сообщить представителям гласных служб криминальной милиции, бригадир, признаться, не имел ни малейшего понятия. Но что-то сообщать было нужно, поскольку в противном случае - незачет.
Нестеров взял в руки листок, внимательно перечел немногое написанное и в поисках вдохновения побрел в дежурку, в которой прапорщик Прокопенко вдохновенно возился с карбюратором от старого «Москвича».
– Как ты думаешь, Юра, что в приватной беседе, по-соседски, мог сообщить источник старшему оперуполномоченному ОПУ?
– …Что говно, а не запчасти продают,- буркнул о своем прапорщик.
– Фи, это же моветон. Как-то слишком общо… А что-нибудь поконкретнее?
– Говно, а не карбюраторы.
– Местечково мыслите, товарищ Прокопенко.
– Говно, а втридорога.
– Вот! Уже теплее. Разовьем вашу мысль и переведем ее в плоскость всесокрушающей борьбы с преступлениями в сфере потребительского рынка! Где брал?
– В палатке, на «Юноне».
– Почем?– спросил Нестеров. При этом он уже что-то крапал на бланке.